– Подождите, – девичья ладошка легонько (и как показалось банкиру, не без опаски) коснулась его руки, – Думаю, выход все-таки есть, – прямой, ясный (и даже чуточку беспомощный) взгляд, – Я ведь могла бы встречаться с Егором некоторое время. Просто встречаться, ничего больше. К примеру, ходить в театр, в филармонию… Он музыкален?

Музыкален? Горицкий чуть было не рассмеялся. Музыкален он сам (во всяком случае, был. В юности). У Геры же, увы, преподаватели консерватории не нашли ни слуха, ни голоса, ни тем паче склонности к игре даже на гитаре.

– Не совсем. То есть, хочу сказать, вряд ли посещение филармонии доставит ему удовольствие.

– Тогда, возможно, вернисаж? – быстро спросила Настя.

Станислав Георгиевич улыбнулся, впервые с начала беседы. Правда, довольно кисло.

– Ну, а дальше? К чему приведут, по-вашему, эти культурные мероприятия?

– Во-первых, они помогут ему справиться с депрессией, – уверенно сказала Настя, – А во-вторых, узнав меня чуть лучше, возможно, Егор перестанет быть… одержимым?

…Все бы ничего, вот только нюх прожженного дельца-финансиста определенно улавливал здесь наличие какой-то каверзы. Проще всего было предположить, что сейчас девчонка назовет цену своим услугам… а, может, она ждет, чтобы цену назвал он?

– Вы не против? – невинным голосом поинтересовалась Настя, прервав слишком затянувшуюся паузу.

– Да нет… Отнюдь нет. Вопрос только, помогут ли Егору данные свидания или…

Она опять развернулась лицом, и Загорицкого буквально обжег ясный, пытливый и, как ему показалось, слегка усмешливый взгляд.

– Данный вопрос вы уже задавали. И полагаю, сами понимаете – ответить на него однозначно нельзя. Более того… – опять словно бы в замешательстве прикушенная нижняя губка.

– Да? – Станислав Георгиевич вопросительно вскинул брови.

– Я бы не хотела оставаться с вашим сыном тет-а-тет. Понимаю, это довольно глупая фобия, однако…

Банкира бросило в жар.

– Вы считаете, что мой сын способен…

(причинить вам вред? изнасиловать? покалечить?)

Она остановила его нетерпеливым жестом.

– Я вовсе не собиралась вас оскорблять, – милая улыбка невинной девочки чудесным образом погасила поднявшееся было в душе Станислава Горицкого возмущение, – Но… вы читали, к слову, роман "Коллекционер"?

Название показалось банкиру смутно знакомым, однако, в последние лет десять ничего, кроме трудов по экономике и журнала "Коммерсантъ", он не читал. Хотя признаваться в этом пигалице, сидящей так близко от него, что он отчетливо слышал ее свежий, волнующий запах (антоновские яблоки вперемешку с осенней свежестью), отчего-то было неловко.

Поэтому он лишь промычал нечто, напоминающее "угу" и "м-гм" одновременно.

– Там говорится о том, как большие деньги меняют человека, – невозмутимо продолжила Настя, – Сюжет, в общем, незамысловат – неплохой, в сущности, парень, неожиданно выиграв крупную сумму, постепенно превращается в чудовище. Монстра. И хладнокровно губит девушку, перед которой поначалу благоговел.

Горицкий демонстративно поморщился – дескать, к Егору подобные "сюжеты" применимы быть не могут (хотя в сознание уже вкралась подленькая мыслишка – не думает ли Гера впоследствии отыграться на этой "фее" за перенесенные им страдания? Впрочем, поначалу он должен ее завоевать…)

– Послушайте, Настенька, – Станислав Георгиевич заставил себя говорить максимально мягко и даже изобразил на лице отеческую (во всяком случае, он надеялся – отеческую, а не похотливую) улыбку, – Рядом с Егором постоянно находится охранник. Весьма серьезный молодой человек, прошедший специальную подготовку.

Настя слегка поморщилась, опять давая понять банкиру, что подобные