Остальные молчали, не зная, что сказать, что сделать, а мать начала истерически рыдать. Тогда Миландра взяла Хелльвир за локоть и осторожно вывела ее из комнаты. Отец и Фарвор в ужасе смотрели им вслед.

– Идем, девочка моя.

Они вышли на улицу. Серый утренний свет просачивался сквозь редеющие облака. Миландра усадила Хелльвир на скамью под вишневым деревом и взяла ее руки в свои. Старая женщина нахмурилась, глядя на кисти девочки, как будто увидела нечто неожиданное и странное.

– О дитя, – тяжко вздохнула она и легко прикоснулась к тонкой, чувствительной коже Хелльвир – в том месте, где раньше был левый мизинец.

Шрам выглядел так, как будто палец отрубили много лет назад. Женщина невольно подняла руку и дотронулась до своей головы; участок кожи с левой стороны был голым. Можно было подумать, что у нее никогда и не было этого уха.

– Ты сделала это, верно? – прошептала лекарка. – Ты вернула свою маму из царства Смерти.

Хелльвир кивнула и задержала было дыхание, чтобы не разреветься, но это не помогло. Когда по ее лицу потекли слезы, Миландра прижала ее к себе.

Когда Хелльвир совершила путешествие в царство Смерти в третий раз, ей было двадцать два года. На этот раз она подготовилась.

Она возвращалась в деревню из леса теплым солнечным вечером; длинная, узкая тень плясала перед ней на дороге. Воробьи купались в пыли на обочине, семена одуванчиков медленно кружились во влажном воздухе. Корзина Хелльвир была тяжелой: она набрала медвежьего лука, хотя думала, что он уже отцвел, нарвала цветов бузины, листьев ежевики, нашла на стволе старого дуба съедобный желтый трутовик и даже собрала немного лесной земляники.

Они с Миландрой жили в деревне вдвоем. Хелльвир помогала старой знахарке и училась у нее ремеслу. Она поселилась у Миландры вскоре после того, как воскресила мать. Той никогда не нравилось жить в домике на краю леса, а после неудачных родов она решила, что теперь ее ничто здесь не держит. Более того, Хелльвир раздражала ее, и девочка часто ловила на себе пристальный, недобрый взгляд матери. Раньше отец Хелльвир сопротивлялся, когда жена предлагала переехать в столицу, но после свалившегося на них горя не находил в себе сил спорить с ней. И когда мать, отец и брат Хелльвир объявили, что уезжают в Рочидейн, никто не удивился предложению Миландры взять девочку под опеку и научить ее искусству исцеления и изготовления лекарств из трав.

На ходу Хелльвир весело помахивала корзиной и вполголоса повторяла про себя утренний урок Миландры: «Зверобой. Масло используется для обработки ран, ушибов, ожогов, укусов. Помогает женщинам после окончания детородного возраста. Лечит меланхолию. Полезные части растения: цветок, семена, листья. Нельзя принимать при беременности и кормлении грудью. Цветет в середине лета…»

Она замедлила шаг, почувствовав неладное. В такие погожие вечера на улицах обычно играли дети, сидели на порогах, подставляя лица солнечному свету, старики и старухи, но сегодня в деревне было безлюдно и тихо. Дурное предчувствие усилилось, когда Хелльвир дошла до ручья, куда родители приводили детей плескаться, и увидела брошенные на берегу игрушки и башмаки.

Она встретила у дома Миландры солдат. У них были гнедые лошади, которые в свете вечернего солнца казались огненно-рыжими. Они грызли удила и в раздражении вскидывали головы, отгоняя мух, привлеченных запахом пота. При этом доспехи, прикрывавшие их морды и холки, негромко звенели. Ветра не было, и алые штандарты с вышитыми золотом изображениями корабля – символа королевского дома – обвисли.

Когда Хелльвир приблизилась, один из солдат, стоявших у калитки, шагнул к ней.