Она произнесла это издевательским тоном, как будто Миландра говорила ей о каких-то своих нелепых убеждениях, которые гостья не могла разделить.

Знахарка сложила ладони и прижала кончики пальцев к губам.

– Ваша светлость, я сожалею. Я не могу сделать то, о чем вы просите. Дело не в том, что я не хочу. Я не могу. У меня просто нет сил. – Она помолчала, словно размышляя, стоит ли продолжать, и добавила: – Я ни разу не смогла повторить то, что совершила во время Войны Волн. Не потому, что не пыталась. Мне очень жаль.

У дамы сделалось такое лицо, словно она собралась настаивать, а может быть, даже ударить старуху. Хелльвир было напряглась, но женщина лишь бросила взгляд на тело – и тут же отвернулась, словно ей больно было смотреть. Потом прикрыла лицо мертвой. Дернула головой, и двое солдат, стоявших у порога, подошли, чтобы взять носилки, на которых лежало тело. Дама вышла первой и придержала для них дверь.

Хелльвир смотрела им вслед, пока они шли к воротам. Миландра стояла рядом, скрестив руки на груди.

– Мы уезжаем, – отрывисто произнесла седовласая женщина, обращаясь к солдатам, ожидавшим на улице. – Возвращаемся в Рочидейн.

Слова сами собой вырвались у Хелльвир, она не успела ни обдумать их, ни прикусить язык. Просто неожиданно услышала собственный голос:

– Я могу это сделать.

Воины остановились, госпожа в доспехах обернулась, и край ее плаща взметнулся, поднимая пыль.

– Что ты сказала? – рявкнула она.

Хелльвир почувствовала, что не может пошевелиться; взгляд женщины приковал ее к месту, как булавка прикалывает бабочку к доске.

– Я могу это сделать, – повторила она громче.

Дама обошла носилки и зашагала к дому, положив руку на эфес меча. Миландра схватила Хелльвир за руку и толкнула ее назад с такой силой, что та споткнулась.

– Простите ее, ваша светлость, – быстро произнесла старуха. – Она сама не знает, что болтает.

И знахарка вонзила ногти в руку Хелльвир, давая ей знак молчать.

– Она сказала, что может это сделать, – ответила дама и пристально взглянула на Хелльвир. – Это правда?

– Я могу попытаться, – сказала та, подняв голову, и почувствовала жесткую хватку Миландры.

– Ты можешь это сделать или ты можешь попытаться? – переспросила женщина в доспехах.

– Я могу. Я знаю, у меня получится.

Госпожа смотрела на нее несколько секунд, плотно сжав губы. Потом повернулась и сделала знак своим людям внести носилки обратно.

– По крайней мере, ты готова помочь, – сказала она, заходя в дверь вслед за ними.

Эти слова были обращены к Миландре.

Старуха тем временем оттащила Хелльвир в сторону.

– Ты что задумала? – прошипела она, глядя на ученицу горящими глазами.

Хелльвир никогда не видела ее в таком гневе за все годы, что Миландра была ее наставницей, но решила не сдаваться.

– Я смогу, – упрямо произнесла она. – Я уже делала это прежде.

– Это ничего не значит, – возразила знахарка. – Если ты вернула человека однажды, ты не обязательно сможешь повторить это. Думаешь, я солгала, когда сказала, что пыталась сделать это сотню раз – и безуспешно? Это получается не всегда. А если и получится, взгляни, чего ты лишилась, когда воскресила свою маму. – Она подняла руку Хелльвир, на которой осталось всего четыре пальца. – Думаешь, сегодня платить не придется? Подумай, дитя, – продолжала она, – подумай, что будет, если ты вернешь жизнь этой девушке. Допустим, сделаешь это один раз; по-твоему, они позволят тебе спокойно жить дальше в глуши? Они увезут тебя отсюда и прикажут воскрешать всех подряд: своих знатных родичей, умерших от болезней, военачальников, павших в бою. У них есть власть, они могут тебя заставить. Не делай этого – ради себя!