— Не смотри туда, лекарша,— фыркнула ей Киша своим глухим голосом.— Не гневи их. Очередь дойдёт и до тебя, не торопись.

Акме отошла от входа, погрузившись в размышления. Алтарь нагревался от нетерпения, зловещая музыка ускоряла свой игривый темп, коцитцы разжигались кровавым экстазом.

Некоторые узники с ужасом следили за тем, как коцитцы готовились к своему кровавому празднеству. Порой в пещеру к ним заглядывали дети — маленькие и крепкие, с бронзовой кожей. Они могли ударить кого-либо из ослабевших пленников, дёрнуть женщину за волосы, а если получали тумака от узника, то принимались нарочито громко кричать и плакать, после чего взрослые коцитцы награждали незадачливого пленника градом мощных ударов.

Женщины их были обнажены, простоволосы и куда более свирепы, чем мужчины. Длинные тёмные груди и дряблые животы были разрисованы письменами. Длинные накидки закрывали ноги по щиколотки. А пальцы ног украшались кольцами из чистого золота — неровными и толстыми. Но ещё не изуродованные пленницы вызывали в коцитках волну неудержимого гнева своей светлой кожей, а ещё — растрёпанными, но всё ещё блестящими волосами, высоким ростом и округлыми нежными фигурами.

— Чего уставились, уродины? — рявкнула на них пышногрудая девица, что ещё недавно готовилась дать отпор их мужьям.— А ну вон пошли отседова, крысы!

— Хлоя, не надо! — взмолилась Мирья.

Одна из женщин, столь же маленькая и коренастая, как и все, но куда более суровая, с тусклыми, будто слипшимися волосами, медленно подошла к сидевшей Акме и, взяв несколько прядей её чёрных волос, начала перебирать их, рассматривать, даже нюхать.

— Не тронь меня! — рыкнула Акме, ударив женщину по запястью.

Коцитка что-то свирепо прошипела, схватила девушку за подбородок, подняла лицо её к себе и резко осеклась, заглянув ей в глаза. Чернота их испугала женщину, но она не отошла. Вглядываясь в их глубину, всё более морщилась от отвращения, а когда увидела звезду Атариатиса Рианора, то быстро отшатнулась и выкрикнула:

— Шамаш!

Один из вооружённых коцитцев окликнул соплеменницу, что-то разгневанно прокричал ей, и женщины убежали, злобно оглядываясь.

— Они испугались тебя, подруга,— довольно хмыкнула Хлоя.— Злыдня даже побелела…

— Ей первой не поздоровится, когда всё начнётся,— возразил Сатаро, указав на Акме.

Топот десятков ног громом приблизился к пещере. Пространство наполнили крики. Раскидав к стене мужчин и искалеченных женщин, коцитцы выбрали нескольких ещё свежих девушек из толпы пленников, схватили их за волосы и, рыдающих, поволокли прочь из пещеры. Одежду Хлои они начали рвать прямо на ходу, вожделенно разглядывая свою жертву.

Отчаянно отбивалась мощная Хлоя. Но получила удар кулаком по лицу и упала на землю. Пятеро коцитцев тащили её наружу.

Кто-то из мучителей подбежал к Акме, схватил за руку, увлекал было за собою, но другой коцитец что-то закричал своему соплеменнику, и среди всего этого гневного потока она трижды услышала «Рару». Коцитец, мёртвой хваткой всё ещё державший Акме за руку, упрямился и отчаянно ругался, но вскоре его вытолкнули из пещеры, а перепуганную девушку швырнули Сатаро в руки.

— Куда их повели? — выдохнула Мирья.

— Сыновей заделывать,— с мрачным безумным торжеством проговорила Киша.— Через время и за остальными придут.

— А тебя, дорогуша, вероятно, сосватали самому вождю,— пробормотал Сатаро, ставя Акме на ноги и плотнее укутывая её, дрожащую, в свой рваный плащ.

Киша же громко и грубо фыркнула, воскликнув:

— У Рару достаточно шлюх среди коцитских баб. Для этой девчонки они готовят что-то особенное. Им её кулончик не понравился. И за него они кожу с неё сдерут…