– Подожди, то есть ты из тех, кто жертвует собой ради других? Мерзость какая, – пробурчал парень и скрестил руки на груди. Марианн показалось, что ему не комфортно находиться рядом с учёной. Его манера поведения была какой-то детской и заносчивой.

– Я пыталась найти другой вариант, но не вышло. Да и жертву я приносила не ради других, а ради себя, – как бы сильно Мари не горела ненавистью, кое-какие свои приоритеты другим она не дала даже тронуть, иначе бы просто перестала быть собой.

– Месть значит… Одна из самых глупых и пустых вещей, – он проговорил это совсем тихо и неуловимым, явно неосознанным жестом потёр свою ладонь. А когда понял, что делает под зорким наблюдением Мари, резко отдёрнул рукава и буркнул, желая её отвлечь:

– Ты могла бы оставить всё как есть. Налима на то и слуга смерти, чтобы уничтожать дефектные миры, – собеседник даже не скрывал, что откровенно сбивает её с толку, ведь парой минут назад он так рьяно отказывался делиться информацией. Что-то внутри Марианн дрогнуло, но она тут же засунула свои эмоции и мысли поглубже. Нет. Нужно вытянуть как можно больше оговорок, прежде чем…

– Дефектные? Налима? Оставить…? – забормотала Мари, старательно думая о том, что происходило нечто такое, чего явно не должно быть. Она всегда считала себя умным человеком, но сейчас будто бы оказалась втянута в обсуждение фильма, которого в жизни не видела. Собеседник опять качнул головой и отвернулся. Мари раздражённо щёлкнула языком. Сказал «А», будь добр объяснить, что такое «Б».

– Нам сложно будет прийти к консенсусу, если вы хотя бы не попробуете объяснить, что к чему, – сделала очередную попытку Гротэр, хотя уже понимала, что это бесполезно.

– Не могу, – вновь замотал головой человек в синем. Он будто специально компенсировал отсутствие мимики этим чуть дёрганным движением. – Ты сама должна всё понять, иначе путь «…», – в середине фразы он сказал нечто такое, что будто бы растаяло в воздухе, не коснувшись её сознания. Мари не смогла различить ни звука и это заставило её заинтересованно наклониться вперёд. – …тебе будет закрыт.

– Что?

– Вот видишь. Пока ты сама не в состоянии разобраться, никто не сможет тебе ничего рассказать.

Мари глубоко вдохнула и только сейчас поняла, что всё это время не дышала и при этом не чувствовала дискомфорта. Её, как дошкольницу со слабыми знаниями, разводили на пересказ пройденной темы. «Это не скажу, то нельзя.» Доверия собеседник не вызывал и откровенно говоря, она бы не удивилась, если бы тот эффект со звуком был спроецирован заклинанием. В воздухе повисла тишина. Говорить вслух то, что лёгкой мозаикой складывалось в её голове, не хотелось.

Она догадалась об этом в тот же миг, как увидела свет. Точнее получила последнюю несуществующую деталь и мысленно упрекала себя за то, что не поняла всего сразу. С самого начала в их мире не существовало никакой «магии», а под ней она понимала инструмент, преобразующий ману. Затем явился паразит, что вручил людям «топор», позволявший использовать энергию, и тем самым упростил им жизнь. Только научил он не простым заклинаниям, а тяжёлым, неподъемным, изначально дефектным и перегруженным. Поскольку инструмент принадлежал ему, то энергия, вроде как излишняя в более простой формуле, уходила не в мир, а к Зверю. Чем больше люди использовали магию, тем больше иссушали землю.

Мари поняла это во время исследований и большую часть предположений взяла из кусочком разных легенд. Не всех людей можно заткнуть. Последней деталью стал тот свет. Почему из раза в раз появлялись люди, пытающиеся докопаться, изменить и вывернуть правду на изнанку? И почему их так рьяно уничтожали, не оставляя даже крох информации? Стирали даже слухи. Не из природного любопытства, нет. В её окружении были тысячи таких же пытливых умов, да и в прошлых поколениях их было много. Всё в одной единственной детали – свете. Однажды умерев, мир «окутал» её стольким количеством энергии, что образовалась естественная защита. Возможно, он даже вернул Мари к жизни и в итоге Зверь потерял над ней власть. А она так злилась на окружающих, когда те не принимали её…