– Ты точно из образованных? Заторможённая какая-то, – раздалось сзади и Мари обернулась. В общей картине размытости, синий плащ и человек, закутанный в него, были на удивление чёткими и реальными. Гротэр нахмурилась, не уверенная в том, как стоит реагировать. Ситуация казалась из разряда «уснула где попало, сниться что попало», но Марианн была уверена, что не пережила встречу с тем паразитом. Она чётко помнила кровь, холод и отвратительный вкус пепла, так что сомнений быть не могло. За последние годы она научилась доверять своему рассудку.

– Да вот… опыт смерти перевариваю. Не каждый день случается, – чуть помедлив, ответила Марианн больше в той манере, в которой когда-то разговаривала с Лили.

– Для кого как, – пожал плечами собеседник и Марианн захотелось хмыкнуть. Этот тип каждый день подыхает что ли?

– Ты посланник смерти? – была одна забавная легенда, в которой говорилось, что перед тем как умереть, люди способны увидеть призрака, предупреждающего о грядущем событии, но синего плаща не упоминали. Хотя с чего бы кому-то знать, что было до или после иной грани?

– Нет, с Калисией не вожусь, хотя в чем-то мы с ней похожи, – непринуждённо ответил собеседник, совершенно не заморачиваясь над её непониманием. А затем дёрнул рукавом, в котором мелькнули белые пальцы, и сказал: – Только давай без вопросов, ответов на которые ты сама не поймёшь. Если я начну всё разъяснять, ты мало того что не переваришь, так ещё и время своё потеряешь.

Марианн сжала губы, не успев спросить о том, кто такая Калисия. Как учёной определить, какие вопросы вызовут непонимание? Звучало слишком абсурдно и если её хотели заткнуть этим, то вышло прекрасно.

– Где я? – собеседник отрицательно мотнул головой, обозначая, что ответа она не дождётся и Мари едва не поморщилась. То, что она находится в месте, про которое ничего не знает, Мари понимала, но на ответ всё же надеялась. Интересно же.

– Я умерла? – перефразировала она и услышала тяжкий вздох, после которого недопосланник резко опустился вниз и сел в позу бабочки, из-за чего плащ спереди натянулся, а сзади странным образом стал свисать вниз. Пола в этом пространстве не было.

– Это надолго затянется… Да, умерла, – похоже вопросы, на которые Мари знает ответ, считаются приемлемыми. А если взять что-то, в чём она не уверена, но что предполагает?

– А другие? – тихо уточнила женщина, пытаясь разглядеть в тени капюшона хоть какие-то черты лица. Неспособность видеть глаза собеседника раздражала.

– Все люди, что были в том здании, погибли. Но могу поздравить: ваша авантюра с печатью переноса удалась.

Полупрозрачные руки крепче сжали белый лабораторный халат. Марианн переполнило сожалением, тоской. Могла ли она в таком состоянии плакать или нет, не важно. Женщина была виновата и сполна заслужила каждый грамм вины. Всё это время она пыталась убедить себя, что вмешивается в сложившуюся ситуацию из любопытства, что принимает решение из чистого эгоизма, но… Где-то в одной из рабочих тетрадей лежала фотография дочери Дорэя с её единственным ребёнком, чьи глаза были того же изумрудного оттенка, что и у деда. Что мешало Гротэр выпроводить Глорию и других с базы на время проведения эксперимента? Сделать всё в одиночку?

То, что без чужой помощи она бы не справилась.

– Тебе настолько не нравилась жизнь? – человек в плаще внимательно следил за ней и этот вопрос окончательно убедил её в том, что он прекрасно читает мысли. Хотя и не все.

– Мне не нравится, что из-за моих целей погибли люди.

Чтобы как-то отвлечься от лишних размышлений и не выдать собеседнику ещё больше информации, Мари тоже попыталась сесть, боясь провалиться вниз, но воздух держал плотно. Она подогнула ноги под себя, глубоко вдохнула, загоняя эмоции поглубже, и пристально, во все глаза, уставилась на тень от капюшона, слишком плотную, чтобы увидеть даже простые очертания лица.