Посторонние Роджер Царапкин
Гигантский астероид, искусственно направленный на планету, за несколько секунд покрылся сетью мелких трещин. Он весь затрясся, как в припадке эпилепсии, отчаянно затрещал, разрываемый на лету мощной антигравитационной волной, но всё ещё сопротивлялся, пытаясь удержать на месте свои молекулярные связи. Бесполезно. Волна, пройдя сквозь многие километры железно-никелевой породы, добралась до самого центра объекта, в расчётной точке отразилась, выйдя наружу тем же путём, обогнула объект и, войдя в него с противоположной стороны, ударила ровно в поражённый ранее центр, заставляя его протяжно и оглушительно загрохотать, разрываясь на тысячи маленьких фрагментов, вызывая необратимые разрушения по всему объёму космического тела. Очередная атака с противоположной стороны – и астероид окончательно сдался, рассыпавшись на миллионы мелких камешков, размером до одного сантиметра. Камешки входили в плотные слои атмосферы планеты, с негромким шелестом эффектно сгорая ярким белым салютом, превратившим на пару местных часов ночь на тёмной стороне планеты в белый день.
Так цивилизация в очередной раз отметила годовщину окончания многотысячелетней войны, утвердив превосходство разума над диким инстинктом убивать и выжигать, подчинять и расчленять.
Вшшшших!
В невероятно звёздное небо Рибейсежа-1 взвился гигантский сноп разноцветных искр. Разлетаясь и быстро набирая высоту они меняли цвет, с тонким писком дробились на всё более мелкие искорки, оставляя за собой тонкие нити едкого тумана, который быстро растворялся в атмосфере планеты.
Скантул2, маленький стилусоид с жиденькими белыми волосами на голове и парой больших чёрных выразительных глаз, заворожённо смотрел вверх, на деяния своих рук. Их у него было две, с шестью пальцами на правой и пятью на левой. С недавних пор считалось, что такая конфигурация наиболее удачна с точки зрения квази-генетического отбора. Большинство родителей предпочитали детей с равным количеством пальцев на руках: более традиционная пятерня, или уж по шесть на каждой конечности. Но предки Скантула2 считали себя более продвинутыми, и продвинули его самого ещё дальше. Через восемь местных суток после зачатия, пока он был ещё неопределённым шаром из клеточного материала, была сделана одна лёгкая инъекция с гормональной фигнёй в пробирку, где он формировался, и – вуаля! Шесть пальцев на левой руке, пять на правой. Можно и наоборот. Можно по десять на обеих, и пять ног в придачу. Чего только изволите. Генетика 2.0, или 3.0, их никто уже давно не считал.
Последние искорки фейерверка догорели и погасли. Скантул разочарованно вздохнул, надо будет доработать некоторые моменты со звуковыми эффектами и продолжительностью горения в зелёной и фиолетовой фазе, чтобы всё смотрелось более гармонично. Кроме того ещё запах… Резкий, химический. Так раньше пахли различные растворители на лакокрасочных производствах, а теперь вот ещё этот фейерверк.
Над этим салютом он работал уже довольно давно и родители говорили, что он только зря теряет время, потому как к промышленному салюту, а тем более к праздничному, метеорному, по зрелищности ему всё рано никогда не подойти с такими обывательскими возможностями и любительским оборудованием. Но он энтузиазма не терял, ведь упорство, как уверяла нейросеть – залог успеха в политике и в жизни. Угу, главное ничего себе не подпалить пока будешь упорствовать. Ну, такого быть не должно. Программа, полулегально скачанная с ресурса производителя ПО, обещала полную безопасность готовых изделий. Главное, чтобы предки не узнали об истинном происхождении этой программы.
Он медленно побрёл домой через небольшой пустырь позади дома, на котором обычно и отрабатывал свои пиротехнические идеи, на ходу прорабатывая в мозгу варианты возможных дополнений и исправлений в текущие алгоритмы. Его дом – это небольшая квартира на минус тридцать восьмом ярусе восьмидесятиэтажного строения, чем-то похожего на большую белую свечу, половина которой уходила под поверхность, вторая половина поднималась вверх, к небу Из таких гигантских домов-свечей состоял весь город, небогатый в архитектурном плане, ибо его жители, как и жители любого другого города на планете, находили смысл своей жизни отнюдь не в жилых изысках. Изыском, как все понимали с момента рождения, была сама жизнь.
Так или иначе, но жить под поверхностью было скучновато, хотя это и считалось когда-то более безопасным, чем жизнь наверху. Местный воздух, состоящий в основном из водорода, нагнетался вниз по специальной системе принудительной вентиляции. На псевдопрозрачные окна проецировалось изображение с поверхности: жители, одетые в любимой белой гамме снующие по своим делам и из окна иллюзорно кажущиеся одинаковыми; индивидуальный транспорт – им ещё пользовались некоторые ретрограды по старой привычке, вместо так называемой службы телепортации; деревья всех цветов и размеров, от белого до чёрного, рассаженные псевдоказуальным образом вдоль узких дворовых дорожек; тротуары, бордюры, дороги и дорожки – всё было выполнено из специально обработанного и отполированного белого хондрита, доставленного с ближайших астероидов. Здесь росла белая трава, которую при желании можно было сделать красной, чёрной или зелёной, опрыскав соответствующими химикатами. Она полностью автоматически подстригалась небольшими роботами-косилками и поливалась естественным образом, с заданной периодичностью. Дожди, как и весь климат на планете, были отрегулированы оптимальным образом. Погоду никто не прогнозировал, её задавали на метеостанциях и отлаживали в соответствии с текущими потребностями. Большие голографические экраны-кубы, размером с одноэтажное здание, на которые были выведены объёмные, дышащие, ревущие и шипящие изображения живой природы, которые можно было рассматривать в трёхмерной проекции со всех сторон: звери, похожие на круглые пушистые шары, этакие колобки зеленоватого цвета, с хищной клыкастой пастью, всегда направленной вниз, к земле для ловли мелкой добычи; нечто странное, цвета ржавого металла и похожее на маленькую тумбочку – кольцит. Почуяв рядом добычу, он моментально распрямлялся в её сторону из плотно сложенного состояния, принимая свою истинную форму. Форму длинного и тонкого шпагата, несколько метров длиной и с острым клювом на конце; маленькая лысая, шестиногая тварь с сегментированным коричневым туловищем, чем-то напоминающая большую гусеницу, вполне безобидная на вид, но страшно ядовитая по своей природе; летающее нечто, недавно открытое биологами где-то в глухих лесах острова Конст-4. Оно представляло собой этакий аморфный мешок живой плоти, который мог принимать разные формы в зависимости от стоявшей перед ним задачи. Могло надуться вырабатываемым им самим инертным газом. – гелием, и подняться в воздух как воздушный шарик, слегка помогая себе небольшими крылышками, могло вдруг принять форму конуса и нырнуть под воду для охоты там. Могло довольно быстро ползать по суше, благодаря специальным ресничкам на нижней своей поверхности. Или лазать по деревьям и скалам, помогая себе при необходимости всё тем же инертным газом и прикрепляясь к поверхности с помощью прозрачной слизи из слизевых мешочков по краям туловища. Скантул поморщился, фу, гадость! Хотя эту слизь учёные сейчас активно исследовали. Она, якобы, обладала какими-то запредельными лечебно-заживляющими свойствами. Ну, это неточно.
Вот практически и всё. Дворовые скамейки, тренажёры, спортплощадки, всякая коммунальная инфраструктура – всё это осталось где-то в далёком прошлом, беззаботном и безрассудном. Мать когда-то рассказывала Скантулу о своей прабабушке, которая, сидя на такой вот скамейке, занималась воссозданием по памяти чертежей клеточных мембран какой-то давно вымершей букашки. Ей хотелось сгенерировать данную букашку самостоятельно, по остаткам органического материала, который был у неё в наличии неизвестно откуда. Вероятно, он тоже достался ей от прабабушки, которая в своё время тоже занималась подобной ерундой… Энтузиастки долбаные! «Наверное, – размышлял Скантул, – я уродился в своих бабок» – хотя геном потомства всегда очищали от лишнего мусора перед загрузкой в инкубатор даже в те далёкие времена. А теперь и подавно, а стало быть, что-то унаследовать он мог бы только от своих прямых родителей, и совпадение в характерных особенностях темперамента со всякими дедами и прадедами было, скорее всего, случайным. Если только родители не решили иначе, а теперь что-то ему не договаривают.
Подъезда, как такового в доме, не было. Три лифта – один маленький для жильцов. При необходимости он мог раздвигаться вдоль и лимитирован был только по нагрузке. Лифт был способен поднимать или опускать до десяти взрослых стилусоидов одновременно. Второй, побольше – был предназначен для перевозки бытовых и технических грузов. Ездить на нём было неудобно, поскольку он сильно разгонялся, создавая перегрузки внутри кабины, и тоже был лимитирован по массе, но уже по минимальной. Пользоваться им можно было минимум втроём Третий лифт, самый большой – резервный, или, как его называли жильцы – «Военный», хотя войн на планете не было уж много тысяч лет. Он всегда был отключён и закрыт. Без специального сканера невозможно было сказать, что там внутри, хотя об этом и так все знали: обычная на первый взгляд лифтовая кабина. На деле же кабина была бронированная, подъёмный механизм – усиленный. Она могла становиться полностью герметичной, без доступа жидкости и воздуха. Лифт мог переходить в полностью автономный режим и несколько суток работать без подачи энергии. Мог переключаться в ускоренный режим и двигаться в три раза быстрее. Были у него и ещё какие-то секретные заморочки, о которых никто не знал и интересоваться ими особо не хотел. Всё это хозяйство управлялось с удалённого диспетчерского пункта через беспроводную связь. Подобные лифты были в каждом многоэтажном доме и обычными жильцами воспринимались как атавизм из какого-то далёкого и непонятного прошлого. Но обсуждать решения нейросети было не принято, жители хотели только одного – покоя, и они его получали в полной мере. Безопасность от войн, безопасность от астероидов, безопасность от эпидемий, безопасность от техногенных катастроф, безопасность от голода, безопасность от перенаселения… Даже от старости и увядания Только от самих себя безопасность им так и не наступила. Преступность на планете была невысокая, но стабильная. Всегда находились отдельные персонажи, желающие получить всё и сразу. Или свести счёты с кем-либо. Глупость, жадность, лень, подлость и ещё некоторые пороки были осуждаемы в обществе, но, похоже, бессмертны. По крайней мере, пока.
