Если хочешь, меня не люби –
Это в жизни тебе пригодится.
«Куда как славно: мертвая листва…»
Куда как славно: мертвая листва,
И не найдешь уже следов родства.
Но голый сад мне шепчет поутру,
Что почки снова вспыхнут по весне,
Что жизнь вернется вьявь, а не во сне.
И, стало быть, я тоже не умру.
«Вечерняя звезда глядит в окно…»
Вечерняя звезда глядит в окно
и четки слов моих перебирает.
А я гляжу, как время догорает
в остывшем очаге… Всё славно, но
любовь моя, что кончилась давно,
как новое вино, еще играет.
Знать, нежность никогда не умирает,
играя, словно старое вино.
И, в роковую бездну заглянув
и тайну этой бездны завернув
в себя, звезда смеется над судьбою.
Гори, печальная! Веселая, гори!
Но людям ничего не говори –
одни мы собеседники с тобою!
Мгновения
Мгновения не утоляют жажды.
Чем больше пьешь, тем горло только суше.
День дарит целый мир тебе отважно,
Ночь вновь его ворует равнодушно.
Но оба – крылья, что уносят время.
Слиянны их различные деянья.
И прячет день в себе ночную темень,
И ночь таит рассветное сиянье.
Но людям чуждо это примиренье,
И мучатся, смириться не умея,
Они (созданья тысячи мгновений!)
Нехваткою единого мгновенья.
Повесть
Двух женщин в жизни полюбил мой стих.
И две слезы текли из глаз моих.
От первой мне осталась только тень,
Зато цветет вторая, как сирень.
Две женщины стояли на пути,
Два сердца бились у меня в груди.
Одно остановилось в свой черед,
Второе – мне не умереть дает.
«Вот и месяц в окно засветил…»
Вот и месяц в окно засветил,
Безнадежно и честно…
Я ресницы твои усыпил
Колыбельною песней.
Поцелуй на усталых губах
И усталое платье…
Засыпай, я тебя на руках
Отнесу до кровати.
Ты озоном была для меня,
Если трудно дышалось.
От бессонниц спасала меня
И во сне мне являлась.
Ты открыто судьбу приняла
И жила в ней открыто,
Не скупилась и слез не лила
Над разбитым корытом.
И за мною ты шла, как звезда,
На рожон и на плаху.
И умела смеяться, когда
Впору было заплакать.
Ты, как посуху, шла через грязь,
Через сплетен болото…
Но паденье твое каждый раз
Становилось полетом.
И во мне просыпается страх,
Что, твой первый губитель,
Отнесу я тебя на руках
В неземную обитель.
«Всё уходит, родная, уходит…»
Всё уходит, родная, уходит,
Остаются лишь слезы в глазах.
И упрямая память возводит
Храм Любви на соленых слезах.
В черном небе нам звезды не светят.
Только белые свечи берез.
Ты одна, дорогая, на свете
Понимаешь язык моих слез.
Всё уходит, родная, уходит…
Но останутся песни мои.
В гулком ливне сердечных мелодий
Ты отыщешь слова о любви.
«Есть высокая тайна в природе…»
Есть высокая тайна в природе.
Солнце светит, и птица поет.
То ли в гору тропинка восходит,
То ли лестница с неба ведет.
Жизнь опять надо мной посмеялась,
Показав свой звериный оскал.
Шел к вершине я, как мне казалось,
Но в низину глухую попал.
Не скопил ни унынья, ни злости
Для себя до конца своих дней.
Хоть и шаткий, но радужный мостик
Был у песни небесной моей!
«Заглянув на мгновенье в иные миры…»
Заглянув на мгновенье в иные миры,
Сердце катится в пропасть с вершины горы.
Если б строил иначе свое я житье,
Не пропало бы бедное сердце мое.
Только стоило всё же отчаянно лезть
На вершину, чтоб встретить небесную весть.
Пусть теперь впереди неизвестность и страх,
Сердце знает: оно побывало в горах!
«Всю жизнь мне хотелось бы выпить до дна…»
Всю жизнь мне хотелось бы выпить до дна.
Все цели найти, все истоки.
Восстав из глубин, растолкав времена,
Мгновенья дают мне уроки.
К каким только не выходил невзначай
Колодцам, скитаясь по свету…
Хрипела болотная жижа: «Хлебай,
Глотай, если лучшего нету».
Я клялся идти лишь на чистый огонь
И пить родниковые воды.
А капли насквозь пробивали ладонь,