– Это дорога не к моему дому. Куда ты меня везешь?

– Моя мама хотела, чтобы ты приехала к нам и она могла поблагодарить тебя лично. Так что мы едем ко мне, – как-то буднично сказал Ники, даже не поворачиваясь ко мне.

– Ты издеваешься? Я не готова к встрече с твоей мамой. Ты видел, что на мне надето? Это очень плохая идея. Давай, может, в другой раз?

Я вижу, как уголки его губ медленно ползут вверх и лицо озаряется улыбкой, такой юношеской и невинной.

– Да нормально ты выглядишь, – по-прежнему не глядя на меня, говорит он, – и моей маме невозможно отказать. Я не стану этого делать и тебе не советую. Расслабься, думаю, это ненадолго. – Он делает паузу, будто задумавшись, и наконец смотрит мне в глаза, остановившись на светофоре. – Надеюсь.

Пока я была в больнице, Дани навещал меня почти каждый день. И, конечно, я помню, как очнулась и увидела перед собой Сама, хотя не предполагала, что он может наведаться ко мне в палату. Это было однажды, больше он не приходил. Но то обещание, что он оставил на моих губах, еще было свежо. Конечно, я никому не сказала об этой встрече, оставила при себе и свои эмоции по отношению к этому плохому парню. Ники приходил вместе с Дани почти каждый раз и выглядел таким виноватым, что мне мучительно было смотреть на него. Представляю его лицо, если бы он приходил на мою могилу. Именно поэтому я ничего и не рассказала, мне не нравилось, как Ники теперь относится ко мне, ведь по факту я не сделала ничего сверхъестественного. Но он меня поставил на пьедестал, будто я Дева Мария и мне нужно поклоняться. Он был снисходителен, добр и ласков, а я хотела нормального общения, шуток и, возможно, сарказма. Я не особенная, и это нужно всем понимать, а не только Саму и, видимо, моим родителям.

– Мы скоро приедем, тебе надо приготовиться. Моя мама Мария – хорошая женщина, но порой ее слишком много, к этому надо привыкнуть. Мои сестры – Камилла, ей пятнадцать, и Франциска, ей двенадцать. Про брата я рассказывать не стану, да и он практически не живет с нами.

– Может, мне стоило что-то купить, цветы? – пытаюсь увести разговор подальше от Сама, потому что он явно является для нас ящиком Пандоры, который не стоит открывать и выпускать демонов: мое желание и ненависть Ники.

– Не думаю. Мама хочет, чтобы ты чувствовала себя комфортно, а не…

Ники не заканчивает фразу и останавливает машину на подъездной дорожке перед небольшим многоквартирным домом на окраине Лиссабона, а я не успеваю спросить, почему он не закончил фразу, как возле машины появляются две девушки, широко улыбающиеся и машущие руками, будто встречают какого-то очень желанного гостя.

Они похожи с Ники: такие же темные волосы, немного кудрявые, широкие глаза, обрамленные черными ресницами, вот только глаза у них больше похожи на глаза Сама, и я делаю вывод, что это глаза их матери, янтарные. На девчонках синие джинсы и разноцветные футболки, они точно не из высшего общества, к которому я привыкла, и от этого я немного расслабляюсь, поскольку выгляжу точно так же. Рваные на коленях джинсы, обычная белая футболка и кед на одной ноге, тогда как вторая затянута гипсом.

Ники выходит из машины, и его сестры тут же облепляют его, что-то спрашивая. Я даже не прислушиваюсь к их разговору, полностью сосредоточившись на том чувстве неуверенности, что поселилось внутри моего живота и не давало возможности расслабиться. Я совершенно не планировала знакомиться с семьей Ники и погружаться в отношения, подобные этим. Нет, это все слишком для меня, для моего плана и того будущего, которое было уготовано нам всем. Это чувство внутри почти было готово облечься в слова, я потянулась к ручке двери, чтобы попросить Ники отвезти меня домой, как она сама распахнулась передо мной и я увидела четыре янтарных глаза, направленных на меня.