Огненно-рыжий колосок был своего рода талисманом и одновременно поводом для гордости. Каждая петелька косы знаменовала собой победы мечницы, а плела она их, вызывая перед внутренним взором образы поверженных врагов. Таков уж её характер: мстительный, злопамятный и вредный. Отец не давал забыть об этом, с удовольствием указывая на пороки наследницы.

Перебирая пряди, Грэй тихо-тихо затянула незатейливую военную песенку, чтобы прогнать из мыслей прокля́тый сон. Но в дверь спальни постучали, и ей пришлось прерваться на полуслове. Служанка

– Молодая госпожа Тле́я! Ваш отец велел сообщить, что гости соберутся на закате, – раздался тоненький голос Шади.

– Рада за них. Я тут при чём? – усмехнулась Грэй.

– Хозяин велел отвечать, что в вашем положении игнорировать приличия…

– Замолчи, я поняла. Скоро спущусь. Оденусь сама.

Топот ножек по мягкому ковру дал знать, что девка удалилась.

«Там как пить дать соберутся женихи. Старик ещё не отчаялся», – подумала Грэй и откинула чёлку со лба. Янтарно-жёлтый глаз мелькнул в зеркале и исчез – ифритка провела кончиками пальцев по лицу и прикрыла повязкой мрачную яму правой глазницы.

– К счастью, на это ловца не найти, – пробормотала девушка и отвернулась.

Часто после пробуждения она смотрелась в зеркало, подобно любой другой женщине. Сказывалась старая привычка. Грэй говорила себе, что пески времени стирают печали, да и реветь перед отражением было стыдно и попросту скучно. Однако именно сейчас туманный образ из сна вновь вызвал жжение под веком – настолько сильное, что пришлось пару раз шлепнуть по щекам, чтобы его унять. В задницу сожаление. Грэй заставила себя улыбнуться, показав клыки зеркалу, и с особым остервенением затянула последнюю петельку косы.

Нарядившись, она провела руками по телу. Узкие бархатные штаны и украшенный золотой вышивкой сальвар21 очень шли Грэй, подчеркивая изгибы фигуры. Даже слишком шли – так она решила и укуталась в кушак. Талия исчезла под отрезом чёрной ткани, и силуэт выпрямился.

«Так-то лучше!»

Лучше в этом доме становилось редко. За очередным поворотом коридора молодую госпожу ожидали неловкость и стыд.

– Прошу вас…

Служанка, изображая робость, прилипла к стене, подставив обнимавшему её мужчине тонкую шейку. Тот упоённо целовал бьющуюся жилку, бормоча скабрезности, и не замечал ничего вокруг. Девка глухо застонала, руки обвили шею любовника и заскользили по затылку. Омерзительно.

Грэй бесшумно подошла к сладкой парочке.

– Мои простыни несвежи. Вернись к своим обязанностям и поменяй их, да поживее. Не то велю выпороть.

Шади взвизгнула от неожиданности и забилась как в тисках, оттолкнув от себя партнера. Мужчина заморгал, увидел третью лишнюю и неловко оправил помятый халат. Тусклого света масляных лампад было достаточно, чтобы увидеть раздражение на его лице.

– Исчезни, – прошипел господин; девка, закивав, подобрала юбку и бросилась прочь.

Он посмотрел на Грэй и пожал плечами, будто говоря, что увиденная ею картина недостойна внимания. На правах хозяйки дома девушка предпочла с этим не согласиться.

– Сколь нехорошими вещами вы занимаетесь вблизи моих покоев, господин Наю́д. Родителям стоило рассказать вам, что значит быть добродетельным гостем.

– Это всего лишь девка, молодая госпожа Тлея. Но признаю вину: страсть застала меня в неподобающее время и в неподобающем месте. Приношу глубочайшие извинения, коль уж оскорбил вас.

Он почтительно склонил голову, но в его взгляде Грэй прочитала презрение и насмешку.

– Вы оскорбили меня дважды, дорогой гость. Моё поместье, моя служанка… Но чего уж там. Чувствуйте себя как дома – меня-то отец научил манерам. Я забуду об этом недоразумении и приложу все усилия, чтобы ваша любезная супруга о нём не узнала.