Погружённая в мысли, лисица не заметила чужого присутствия, как вдруг кто-то тронул её за плечо. Ещё не обернувшись, Мисора уловила знакомый запах пота, старости, воска и жухлых страниц. Главный советник, он позволял своим морщинистым пальцам касаться её нежной кожи. Мисора отпрянула, одёрнув накидку, и вызывающе-надменно уставилась на мужчину. Пусть не думает, будто она испытывает перед ним трепет. Холгер неприятно усмехнулся.

– Кого-то ждёшь?

Мисора ненавидела это обращение на «ты». Она сразу чувствовала себя приниженной, жалкой, ничего не значащей. Дворцовые слуги не смели говорить с ней в подобном тоне, но что Мисора могла сказать главному советнику? Он оказывал большое влияние на короля, был вторым человеком в государстве, ведь согласно слухам, именно Холгер усадил Лонгрена на трон. Его родной дядя, слуга уже при третьем короле, или умелый кукловод, манипулирующий правителями из тени. Трудно было оценить, на что действительно способен этот человек, привыкший действовать исподтишка. Он любил разыгрывать почтительность и невинность, но Мисора буквально чувствовала, как от него струится угроза, и видела, как в глазах его пылает желание обладать. В минуты, когда рядом не оказывалось людей, его лицо менялось, лишалось притворной маски и обнажало неприглядную натуру хищника. Он демонстрировал исключительную самоуверенность, которую наверняка испытывал всегда. Зачем притворялся? Разве что так было безопасней. Быстро поняв, что Холгер не так прост, Мисора относилась к нему настороженно. Иногда её посещали мысли: что, если на самом деле правит не Лонгрен? Холгер умело прикидывался тенью, когда того требовали обстоятельства. Все считали его преданным слугой закона, но Мисора насквозь видела сорт ядовитых, слащаво-лицемерных людей. Во многом она была такой же.

– Дышу свежим воздухом.

– Воздух полезен для кожи. Смотри, у тебя она почти как у королевы. – Костлявый палец скользнул по щеке Мисоры, и женщина внутренне съежилась. Ей хотелось оттолкнуть старика, вспороть его дряхлую глотку, но сверху вдруг донёсся знакомый женский голос.

– Что вы здесь делаете, господин советник?

Холгер рефлекторно отпрянул и поклонился. Мисора успела заметить недовольство, скользнувшее на морщинистом лице. Холгера передёргивало каждый раз, когда к нему так обращались. Он предпочитал и даже справедливо требовал обращения «Ваша Светлость», но Наоми упорно игнорировала учтивость, заменив её снисходительно-заносчивым «господин советник». Холгер знал, что молодая королева испытывает к нему неприязнь: её лицо всегда прямо отражало эмоции. Она боялась мужа, но как будто не боялась его, даже не пыталась скрыть недоверие и презрительность в отношении Холгера. Серая, глупая, бессовестная малолетка. Лонгрен вырвал ей мало волос. Жаловаться на такое «оскорбление» Холгер не смел, не хотел признавать, что сучка способна его задеть. Всё равно такие, как она, долго не живут. Пусть нарожает наследников, а потом случайно заболеет или свалится с лестницы. Непредвиденное горе, Ревердас, конечно, её оплачет.

– Ваше величество… я вышел подышать воздухом, сегодня отличная погода…

– Ваше величество, – Мисора присела в реверансе. Наоми облокотилась на мраморные перила и смерила двоицу внимательным взглядом.

– Вам нравится эта женщина? Смотрю, вы с ней любезны.

– Вовсе нет, я просто поздоровался с…

– …наложницей моего мужа? К чему тратить время на любезности и заигрывания, если женщина вам несимпатична?

– Не вижу в этом чего-то сверхъестественного, ваше величество, я люблю поговорить с обитателями замка, иногда таким, как я, становится ужасно одиноко. Стоит моргнуть – и ты уже на смертном одре, покоишься в лучах славы, ведь всю жизнь служил благому делу, стране, королю, чему угодно, кроме себя. И тогда приходит пустота, все достижения тускнеют, и ты чувствуешь себя глупо, а изменить уже ничего не можешь. Боюсь, такой конец меня и ждёт.