Наоми грезила о его рождении, утешалась лишь тем, что больше не будет одинока. Даже мрачные мысли на время отступали, когда королева представляла, как будет играть с юным принцем, как будет учить его наукам и искусствам. Она станет лучшей матерью, даст ему всё, что только можно пожелать! Если муж отверг её любовь, то она полностью отдаст её ребёнку.

***

Яр нашёл Наоми под голыми ветками вяза. Они убедились, что никого нет поблизости, прежде чем начать разговор. С тех пор как стало известно о смерти Розмари, королева побаивалась мужчину, хотя тот уверял, что сделал это во имя её безопасности. Так ли это? Наоми не хотелось рисковать собой и ребёнком. Она старалась не попадаться на глаза кому-либо вместе с Яром. Мало ли какие выводы могли сделать об их встречах. Меньше всего Наоми хотелось, чтобы об этом узнал Лонгрен.

– Я расспросил священников про детей, несколько мальчиков и правда были подброшены на порог храма в тот год. Юльга родила осенью: я узнал, что в это время в храм попали двое: мальчик и девочка.

– Она родила мальчика, значит, это он. Ты видел его? Он жив?

Яр кивнул.

– Зовут Веллир, ещё мелкий, два вершка от горшка. Мне разрешили глянуть издалека.

– Они интересовались, почему ты спрашиваешь?

– Да, я сказал, что сделал ребёнка одной женщине, а та отказалась от него. Как вы планируете поступить?

Наоми задумалась.

– Не знаю, приглядывай за ним. Пусть это пока хранится втайне. Возможно, её и не придётся кому-то раскрывать.

Их отправили патрулировать местность уже через пару часов. Смеркалось, а Хаара ненавидела оставаться в полной темноте. Решили зажечь факел, чтобы хоть как-то ориентироваться, но он давал так мало света, что девушка представляла весёлую ночь во всей красе. Сыпал мокрый снег, заставляя и без того крошечное пламя натужно трепетать. От влажности знобило, так что Хаара старалась думать о чём-нибудь приятном. Мерзкий сезон нужно пережить. Придёт лето и тогда… что тогда? Летом грянет турнир, Хааре придётся вернуться в Архорд. Она живо представила себе арену, сражение с Лонгреном, если до него, конечно, дойдёт… Если всё удастся, то уже к началу вилиля1 она станет королевой. И каким правителем она будет? Признают ли её?

– О чём задумалась? – спросил Цурий, наблюдавший за тем, как на лице Хаары играют зловещие тени.

– О тёплой ванне.

– О… может, ещё о троне помечтаешь?

Хаара хмыкнула, на мгновение подумав, что мужчина читает мысли.

– Сапоги вязнут будто в дерьме…

– Вы сами хотели на юг. Или думали, тут трава зеленеет?

– Вообще-то, надеялись, – пробубнил Хэльсин. – Кто ж знал, что нас заставят в лесу торчать. Кому вообще приходит в голову через эти дебри пробираться?

– Отрядам, желающим ограбить и навести шумиху. Отвлечь от основной проблемы, – ответила Хаара. – Сциланцы никогда не умели мирно жить. Вечно на что-то претендуют. Войны, набеги. За последние сто лет они раз пятьдесят нападали на Эндагон.

– Правда? – удивился Цурий.

– Одна из самых затяжных войн получила название «Война Белого гулана»2. Длилась почти десять лет, в результате чего Эндагон потерял почти треть территорий. Тогдашний правитель – Дуррай Эн-Во – был хитрым стратегом, им восхищались и верили, что Дуррай способен завоевать весь мир. Он щедро награждал преданных воинов и жестоко убивал предателей. Даже казнил дочь эндагонского короля, когда тот не пошёл не сделку. Принцесса Лаффия, кажется, так её звали. Церковь сделала её мученицей. Дуррай разрубил девушку на пять частей и отослал самым знатным людям Эндагона в качестве предупреждения и проклятья. Говорят, ему помогали маги, потому что после армия Эндагона терпела неудачу за неудачей. Есть даже версия, что Лаффию принесли в жертву ради ритуала, дарующего нечеловеческие силы, поэтому Дуррай был непобедим. Эндагон смог освободиться лишь после его смерти, и с тех пор положение на границах весьма шаткое. Думаю, Сцилла никогда не оставит желание пожрать это государство, чтобы потом посоперничать с Ревердасом.