– Мы патрулируем территорию группами. Правило первое: если противников больше, не нападать. О любой подозрительной активности сразу докладывать мне. В этой стороне никого, кроме наших, быть не должно. По отличительным знакам поймёте. Правило второе: не привлекать лишнего внимания. Простите, ночью придётся помёрзнуть. Никакого огня. Правило третье: добытое в бою делится пополам. И если есть возможность взять противника живым, возьмите. Он может быть полезен.

– Странный у вас принц – заметила Хаара, будто вообще не слушала, о чём говорил Ллар. – Пытается играть в благородного воина в надежде, что лавры и трон в итоге достанутся ему, а не брату? Или у него больная тяга к простолюдинам? Легко соболезновать им, когда у самого карманы рвутся от золота.

– Лучше тебе заткнуться, – процедил Ллар, и Хаара, заметив, что ткнула в больную точку, решила надавить посильнее.

– Разве я что-то не то сказала? Простите уж, жизненный опыт. Правило первое: не доверяй богатеям. Правило второе: вообще никому не доверяй.

– Его высочество – самоотверженный человек. За ним идут сотни потому, что он не смотрит свысока, потому что не стоит за спинами своих людей, а ведёт их за собой. Во всём Эндагоне нет человека, столь преданного народу, как принц Расмус, и вы должны быть благодарны за то, что он взял вас под своё начало. Если я услышу, что ты или твои дружки непристойно треплетесь о нём, мои парни подвесят вас за языки, а потом закопают. Его высочество добр даже к таким отбросам, но со мной лучше не шутить.

– Благородный принц, значит. – Хаара пропустила угрозу мимо ушей, хотя Цурий предупредительно пнул её в сапог. – И поэтому его выслали на границу? Неужто в Эндагоне не нашлось людей, готовых защищать интересы страны в этом глухом месте? Складывается впечатление, что Ульрих не особо ценит младшего сына.

Ллар неприязненно поджал губы. Хаара заметила, как дрогнула его рука, готовая схватиться за меч.

– Его не выслали. Ему поручили важную миссию, от которой зависит благополучие Эндагона и безопасность его жителей. Его высочество достаточно компетентен в этом вопросе и с честью готов исполнить свой долг.

– О, как высокопарно. Куда ни ткни, благородство и отвага. Долг – какое величественное и отвратительное, словно раб, слово.

– Хочешь порассуждать о благих деяниях? Грязная наёмница, ещё и девка, знай своё место. Если там, откуда ты вылезла, к таким, как ты, относились с уважением, то тут ты ещё не мертва лишь потому, что принц в тебе что-то разглядел.

– Моё место? – удивилась Хаара. – Моё место там, где я встану.

– Ты встанешь там, где тебе скажу я. А, может, и ляжешь.

В глазах Хаары вспыхнул недобрый огонь. Она сорвалась бы и сломала нахалу нос, но Хэльсин и Цурий удержали её за руки.

– Эй, командир, легче… Мне не нравится, как ты разговариваешь с нашей леди.

– Леди, да? – почти выплюнул Ллар. Хаара криво усмехнулась. – Лучше заткните ей рот. Мы в лесу на границе, здесь не бывают леди.

– Давайте разойдёмся. Мы здесь для того, чтобы служить принцу Расмусу и королю Ульриху. Нам нечего делить, ведь правда? – Цурий сжал руку Хаары, предупреждая, что лучше промолчать. Конфликт, конечно, мог закончиться дракой. Хаара подозревала, что в её пользу, но что было бы после? Снова бегство от наказания?

«Тупой урод», – пробубнила Хаара, когда Ллар оставил их, удалившись к своим людям. Цурий проводил его пристальным взглядом.

– Ты, главное, не нарывайся. Я всё понимаю, но мы здесь за деньгами, а не проблемами, помнишь? Давай просто делать нашу работу.

Мисора прогуливалась по заснеженному двору, пытаясь сгладить тревогу, скребущую на душе. С некоторого времени король отстранил её от себя, ничем не делился, не спрашивал её мнения даже ради забавы. Женщина была интересна ему только в постели, стала удобной игрушкой, а не той, что вызывала восхищение, и утрата прежнего положения её злила. Мисора не хотела терять место под солнцем, но придумать, как привлечь внимание монарха, у неё не выходило. Его интерес гас, и даже в постели Мисора чувствовала, что Лонгрен не испытывает пылкого желания, того, которое вспыхнуло в нём в их первую ночь. Беременность Наоми и нападение магов на деревни стали для женщины настоящей неприятностью, и если в том, что королева лишь подурнеет от родов, Мисора не сомневалась, то вероятность надвигающейся войны её пугала. Что, если Светоносцы не справятся с угрозой? Лонгрен был обеспокоен этим, хотя и пытался не подать виду. Мисора украдкой наблюдала, как самоуверенность короля тает, стоит ему остаться одному, как он топит в вине свои беды, как бессильно ломает предметы роскоши, будто пытаясь доказать себе, что физическая сила решает всё. Если нервничал король, то и остальным стоило переживать. Видя при дворе магов, скованных ограничивающими браслетами, Мисора одновременно испытывала страх и злорадство. Ей нравилось думать, что никто из них не способен причинить ей реальный вред, и в то же время лисица боялась, что маги, буйствующие вдалеке от Архорда, доберутся до него, проложат себе путь из трупов и, когда придут, не пощадят никого. Мисоре хотелось, чтобы всё осталось как есть: ей нравилось пить, есть, красиво одеваться, и плата за это была невелика.