– И мы должны это уничтожить?

Геннадий сжал кулаки:

– Именно так.

Антон чувствовал, как его собственный куб буквально рвётся наружу, отзываясь на зов собрата. Голова гудела от нарастающего давления, в висках стучала кровь.

Лия вдруг схватила его за руку.

– Они знают, что мы здесь.

Как будто в подтверждение её слов, где-то в верхних ярусах камеры раздался механический скрежет, и по балкам начали спускаться фигуры в чёрных доспехах – не надсмотрщики, не сборщики, а нечто новое, более массивное, с вибрирующими по лезвиям электроклинками.

– Элита, – прошипела Лера, принимая боевую стойку.

Геннадий оскалился:

– Наконец-то достойные противники.

Первый из стражей прыгнул с десятиметровой высоты, приземлившись перед ними с глухим ударом. Его шлем повернулся к Антону, и из-под забрала пробился красный луч сканирования.

– Объект класса Артефакт обнаружен. Изъятие обязательно.

Антон почувствовал, как куб в его груди начинает трансформироваться – тепло сменилось жжением, а затем пронзительной болью, будто кто-то вгонял ему под рёбра раскалённый клинок. Он застонал, упав на колени.

Лера бросилась к нему:

– Что с тобой?!

– Он… соединяется… – Антон с трудом выговорил, чувствуя, как его сознание начинает плыть.

Стражи двинулись вперёд.

Геннадий и Штопор бросились им навстречу.

В этот момент Лия вдруг изменилась – её тело начало растягиваться, бледная кожа засветилась изнутри, а из спины вырвались голубые энергетические крылья.

– Я задержу их, – её голос звучал уже по-другому, с металлическим отзвуком. Делай, что должен.

Антон с трудом поднял голову. Ядро было так близко…

Боль снова накатила волной, и на этот раз он не смог её сдержать – крик вырвался из его горла, эхом разнесясь по камере.

В этот момент чёрный куб в его груди наконец высвободился.

Он вышел сквозь кожу, не оставив раны – просто материализовался в воздухе перед Антоном, вращаясь и увеличиваясь, пока не сравнялся в размерах с тем, что висел в центре камеры.

Два куба начали притягиваться друг к другу.

Стражи замерли, будто получив какой-то сигнал.

Геннадий, весь в крови, опёрся на колено:

– Что, чёрт возьми, происходит?!

Лия, теперь больше напоминавшая голограмму, чем человека, обернулась к ним:

– Слияние. Он активирует протокол.

Антон поднялся на ноги. Боль ушла, сменившись странной ясностью. Он видел код – весь мир вокруг распадался на строки, на функции, на переменные.

И он понимал каждую.

Кубы встретились.

Ослепительная вспышка озарила камеру.

Антон услышал голос Кубика, но на этот раз он звучал не в его голове, а отовсюду сразу:

Последняя итерация активирована. Начало перезагрузки.

Стены начали дрожать.

Потолок осыпался цифровым пеплом.

Лера схватила Антона за руку:

– Что ты наделал?!

Он обернулся к ней и улыбнулся.

– Освобождение.

Мир взорвался светом.

Белое.

Сначала только белое.

Антон пытался понять, открыты ли его глаза, но не мог различить границу между зрением и слепотой. Тело казалось невесомым, будто растворившимся в этом бескрайнем молочном пространстве.

– Он приходит в себя, – женский голос где-то справа.

– Зафиксировать показатели, – мужской, резкий, профессиональный.

Постепенно белизна начала приобретать очертания. Потолок. Светильники. Капельница.

Больничная палата.

Антон попытался пошевелиться и ощутил, как холодные металлические манжеты сжимают его запястья.

– Не дергайтесь, Милованов. Вы в карантине, – перед ним возникло лицо врача в прозрачном респираторе. Глаза за очками смотрели устало и безразлично.

Губы Антона слиплись, язык прилип к нёбу.

– Где… остальные? – его голос звучал чужим, хриплым от долгого молчания.