Геннадий взмахнул клинком, но лезвие прошло сквозь Нулевого, как сквозь дым.

– Не трать силы, солдат, – Нулевой улыбнулся, и теперь Антон точно увидел – его рот растянулся слишком широко, обнажая ряды мелких острых зубов. Я не то, что можно убить сталью.

Лера бросилась вперёд, её копьё нацеливалось прямо в глаз, но Нулевой просто исчез и появился за её спиной.

– Вы все такие… предсказуемые.

Антон вдруг понял – они не могут его победить.

Но куб может.

Он закрыл глаза и сосредоточился на жжению в груди.

– Что ты задумал, мальчик? – голос Нулевого прозвучал прямо у него в ухе.

Антон не ответил. Он представлял код, строки, команды – всё, что видел в видениях.

Куб ответил.

Боль пронзила его, как раскалённый клинок, но вместе с ней пришло и знание.

Он открыл глаза.

И увидел истинное лицо Нулевого.

Не человека.

Не монстра.

А ошибку.

Громадный, пульсирующий сгусток кода, опутанный чёрными нитями повреждённых данных.

– Ты… глюк, – прошептал Антон.

Нулевой замер.

– Что?

– Ты не должен существовать. Ты – сбой.

Впервые за всё время на лице Нулевого появилось выражение, напоминающее страх.

– Ты не понимаешь, что делаешь!

Антон протянул руку.

– Стереть.

Нулевой вскрикнул – звук, похожий на вой сирены. Его тело начало распадаться, пиксели рассыпались, как песок.

– Нет! Я… я не могу… исчезнуть снова…

Лера и Геннадий застыли, наблюдая, как существо, ещё секунду назад казавшееся всесильным, превращается в цифровую пыль.

Штопор рухнул на колени:

– Чёрт возьми… что ты сделал?

Антон опустил руку. Куб в его груди успокоился.

– Исправил ошибку.

Тишина.

Потом стены зала задрожали, и из темноты вышла Лия.

– Теперь путь свободен, – она указала на массивные двери за троном. Ядро там.

Геннадий тяжело вздохнул:

– Ну что, идём ломать систему?

Лера ухмыльнулась:

– Давно пора.

Антон посмотрел на свои руки. Они всё ещё дрожали.

Но теперь он знал – куб не просто артефакт.

Это ключ.

И он готов его использовать.

Массивные двери перед ними походили на вход в древнюю гробницу – покрытые паутиной трещин, испещрённые выцветшими символами, которые Антон смутно узнавал как ранние версии кодировки Кубика. Лера первой подошла к ним, провела пальцами по шершавой поверхности, ощущая лёгкую вибрацию, будто за этой преградой билось огромное механическое сердце.

– Здесь нет ручек, – заметил Штопор, облизнув пересохшие губы. Его руки нервно перебирали край рваной куртки.

Геннадий толкнул дверь плечом – тяжёлая конструкция не дрогнула.

– Значит, открывается как-то иначе.

Лия стояла чуть поодаль, её бледное лицо в голубоватом свечении глаз казалось почти прозрачным.

– Она ждёт твоего прикосновения, – прошептала она, глядя на Антона.

Он почувствовал, как куб в груди отзывается на её слова пульсирующим теплом. Сделав шаг вперёд, Антон поднял ладонь и прижал её к холодному металлу.

Дверь вздрогнула.

Символы вспыхнули голубым огнём, линии кода пробежали по поверхности, как кровь по венам. Раздался глухой щелчок, и створки медленно поползли в стороны, выпуская наружу волну тёплого воздуха, пахнущего озоном и чем-то сладковато-металлическим.

То, что открылось их взглядам, заставило даже Геннадия на мгновение замереть.

Гигантская сферическая камера, вся состоящая из пересекающихся стальных балок и светящихся голубых жил, напоминавших нервную систему. В центре, подвешенное в паутине кабелей, пульсировало Ядро – чёрный куб, точная копия артефакта Антона, только в десятки раз больше. От него во все стороны расходились импульсы света, синхронные с ударами огромного цифрового сердца.

– Боже… – вырвалось у Леры.

Штопор сделал шаг назад: