Последняя добыча. Добро пожаловать на Код-9. Здесь охота уже началась Александр Скопинцев

Планета Код-9, затерянная в спиралях Млечного Пути, дышала зноем, но не адским пламенем пустыни, а сухим, выматывающим жаром, напоминающим раскаленные прерии Земли. Небо, бледно-голубое и безмятежное, нависало над бескрайними равнинами, усеянными островками жизни, столь же хрупкими, сколь и загадочными. Воздух был густым, пропитанным запахом пыли и смолы редких кустарников. Местная флора, словно насмехаясь над законами эволюции, состояла из колючих кустарников, мигрирующих под напором ветра, и одиноких «плакучих терний», чьи длинные, похожие на волосы побеги шелестели, как будто шептали проклятия. В вышине парили птицы – существа с прозрачными крыльями, отражавшими солнечные лучи в миллионе радужных бликов, но их пение, похожее на звон разбитого стекла, лишь подчеркивало пустоту этого мира.

Шестеро шахтёров, одетых в потертые комбинезоны из грубого хаки-полотна, с потрепанными нашивками «Гелиос-Индастриз» на плечах, брели через равнину, их тени, вытянутые в полдень, сливались с узором земли. На головах – широкополые шляпы, обмотанные тряпками против пыли, на ногах – кирзовые сапоги, изъеденные песком. Ни скафандров, ни респираторов: атмосфера здесь была пригодной для дыхания, но корпорация сэкономила даже на фильтрах для воды. Их лица, обветренные и покрытые слоем грязи, напоминали треснувшие маски – губы пересохли, глаза щурились под слепящим светом. Каждый нес на спине ящик с локаторами, а на поясах болтались старые геосканеры, издающие тревожный писк при каждом шаге.

– Еще полчаса, и упремся в ту самую зону, – пробормотал Гарретт, старший группы, поправляя рюкзак, лямки которого впивались в плечи. Его голос, хриплый от постоянного напряжения, звучал как скрип ржавых петель. – Ставим маяки, берем пробы… и назад, к лагерю. Если повезет.

Лиза, молодая женщина с вьющимися каштановыми прядями, выбивавшимися из-под шляпы, резко остановилась, вытирая тыльной стороной перчатки пот со лба. Ее комбинезон, когда-то синий, теперь выцвел до серости, на локтях краснели заплаты.

– «Если повезет»? – засмеялась она, и смех этот был резким, как удар хлыста. – Последний раз, когда ты так сказал, Джек остался без пальца. Помнишь? А корпорация даже компенсации не выплатила. «Риски профессии», – передразнила она чей-то ледяной голос из офиса на орбите.

Марк, высокий и угловатый, с лицом, изборожденным морщинами, толкнул ногой камень, который покатился по склону, поднимая шлейф красноватой пыли.

– А ты чего хотела? – проворчал он, поправляя очки с треснувшим стеклом. – Контракт подписывали сами. «Работа на неизведанных территориях, повышенная оплата…» – Он махнул рукой в сторону горизонта, где над редкими кустарниками кружила стая прозрачных птиц, их крылья бросали на землю радужные блики. – Вот тебе и «неизведанные территории». Песок, камни, эти чертовы кусты… И ни грамма Эльвизиума в здешней породе.

Томас, самый молчаливый, прислонился к стволу плакучей тернии, снял шляпу и провел рукой по мокрым от пота волосам. Его комбинезон был расстегнут до груди, открывая нательную футболку с выцветшим логотипом земной рок-группы.

– Они знают, что тут была старая шахта, – произнес он тихо, словно боясь, что его услышат невидимые микрофоны. – И пока мы её ищем, они получают субсидии от Альянса. «Пионеры промышленности», – скривился он. – А если мы сдохнем… Ну, найдут других мечтателей.

– Забавно. Альянс и «Гелиос-Индастриз» воевали двадцать лет назад. А теперь вместе осваивают ресурсы космоса. А сколько людей умерло в боях за Марс?

Карлос, седой и коренастый, с лицом, напоминавшим кору старого дуба, достал из кармана флягу, сделал глоток теплой воды и сплюнул в песок.

– Очень много, но на Земле и Марсе теперь мир и моя внучка в школе про космос пишет сочинения, – сказал он, не глядя на остальных. – Говорит, я герой, покоряю новые миры. А я ей не могу объяснить, что геройство здесь – это выжить, когда твой контракт превращает тебя в раба. – Он ткнул пальцем в датчик на запястье, где мигало предупреждение: «ОПАСНОСТЬ: НОРМА». – Видите? Даже ложь у них «нормальная».

Ветер внезапно усилился, закрутив в воздухе листья плакучих терний, похожие на слезы из металла. Кусты, цепляясь корнями за камни, сдвинулись на пару сантиметров, оставляя за собой борозды, будто гигантские черви проползли под поверхностью. Где-то вдали закаркала стая ворон – единственных земных существ, которых корпорация завезла сюда «для экобаланса». Они сидели на ветвях, словно мрачные стражники, и наблюдали за людьми черными, блестящими глазами.

– Ненавижу этих тварей, – прошипела Лиза, швырнув камень в ближайшую птицу. Та взмахнула крыльями, взмыла в воздух и уселась на соседний куст, не переставая каркать. – Как будто они знают, что мы здесь лишние.

– Мы и есть лишние, – пробормотал Марк, вглядываясь в горизонт. – Эльвизиум… Золото космоса. А мы – мусор, который его добывает.

Гарретт, нахмурившись, достал из кармана карту – бумажную, потрепанную, с пометками от руки. Корпорация не доверяла им цифровые носители.

– Здесь, – он указал на перекрестье линий, нарисованных красным. – Ставим первый маяк. Если что-то пойдет не так… – Он замолчал, и все поняли: помощи ждать неоткуда. Радиосвязь с лагерем прерывалась каждые полчаса, а «экстренный канал» вел в автоответчик.

Томас, копаясь в ящике с оборудованием, достал локатор – коробку с мигающими лампочками, похожую на реликт прошлого века.

– Смотрите, – он ткнул пальцем в экран, покрытый рябью. – Датчики показывают пустоту в холмах. Ни руд, ни воды… Только песок и базальт. – Его голос дрогнул. – Нас специально прислали в эту зону. Но зачем?

– Назад! – выкрикнул Карлос, судорожно выхватывая дробовик, его пальцы побелели от напряжения. Страх в его глазах смешался с яростью, инстинкт выживания вступил в бой с парализующим ужасом.

Но было поздно.

Песок впереди них пришел в движение, сначала дрожа, будто поверхность воды под первым каплями дождя, а затем вздыбился, взорвавшись вверх клубами пыли и каменных осколков. Из недр песка, точно порождение кошмара, вырвались тени. Высокие, скрытые в самодельных одеждах из рванья с головами, укрытыми уродливыми масками, они походили на живые воплощения древнего ужаса. В их руках чернели примитивные, но смертоносные орудия – копья с зазубренными наконечниками, топоры, сделанные из осколков кости и камня.

– О, черт… – выдохнул Гарретт, пятясь, его дыхание сбилось, а пальцы лихорадочно метались по кобуре, но отчаянное желание выжить уступало месту оцепенению.

Первое копье взлетело в воздух с жутким свистом, рассекая пространство между ними. Оно впилось в грудь Лизы с глухим, влажным звуком, разрывая ткань, плоть, проникая глубже, пока не вышло с другой стороны. Она даже не закричала – лишь шагнула назад, будто не сразу осознала случившееся, её глаза широко раскрылись, словно отражая осознание неминуемого конца, и спустя мгновение её тело безжизненно рухнуло в пыль.

– Нет! – Карлос зарычал, в ярости нажимая на спусковой крючок, дробовик вздрогнул в его руках, выплевывая смертоносные заряды. Один из нападавших содрогнулся, его тело разлетелось на куски под градом металлических дробин. Но их было слишком много.

Гарретт попытался рвануться к Лизе, но лезвие уже стремилось к нему. Следующее копье пронзило его живот, входя под рёбра, как раскалённый нож в масло. В груди вспыхнул разрывающий, всепоглощающий огонь боли. Он захрипел, его губы задрожали, руки судорожно потянулись к древку, но силы покидали его. Он медленно осел на колени, глаза его потухали, а сознание погружалось в бездну. Последнее, что он увидел перед собой, была тень, нависшая над ним.

Высоко над полем боя, холодным, равнодушным наблюдателем парил автономный дрон, его механический глаз мигал, фиксируя происходящее. Он не мог кричать, не мог молить о помощи – он просто записывал, документировал, как неведомая смерть настигала каждого. Но даже эта безмолвная машина не избежала участи свидетелей. Камень, метко брошенный одной из фигур, со страшной силой врезался в корпус аппарата, затем ещё один, и ещё. Дрон закувыркался в воздухе, его объектив заискрил, а затем он с глухим ударом рухнул вниз, его механические останки разбросало по песку, словно погасший маяк, никогда не исполнивший своей роли.