Примечания:

1. Исторический факт.

2. Генерал – лейтенант – чин 3-го класса в табели о рангах.

3. Генерал-адъютант – сначала воинское, затем только свитское звание и должность в русской армии.

4. Исторический факт. Никита Петрович Панин (1770 – 1737) – один из организаторов заговора против Павла I.

5 Буффон (шут) – лицо при дворе государя, в обязанности которого входило развлекать и смешить забавными выходками господ и гостей.

6. Исторический факт.

7. Манкировать – пренебрегать, небрежно относиться.

8. Исторический факт.

Глава 4. Петербург, 19 августа 1798 года (воскресенье).

В субботу, 18 августа император, ознакомившись с делом двухлетней давности по обвинению капитана Соколова в изготовлении и распространении фальшивых ассигнаций, и не найдя в нем состава преступления, не стал передавать это дело в суд. Соколов был полностью реабилитирован по личному распоряжению монарха, где также было указано – срок уральской ссылки засчитать в стаж службы с выплатой содержания за два с лишним года. Теперь ничего не мешало, привлечь бывшего капитана гвардии, а в настоящем уже официально полковника «Тайной полиции» Соколова к расследованию. Кроме того, нужно было срочно подключать и Штейнберга, местонахождение которого Ростопчин не знал, зато оно было известно руководству школы «Уральские самоцветы». К тому же у них наверняка был свой личный канал для сообщения с Европой, которым генерал-лейтенант собирался воспользоваться в государственных интересах. Поэтому в воскресенье вечером, подготовив все необходимые документы, Ростопчин сложил все в небольшой дорожный баул, нанял извозчика и отправился в школьный пансионат «Уральские самоцветы».

– Знакомься, Федор, это один из руководителей «Уральских самоцветов» – Тимофей Иванович Лачин.

– Заочно мы уже знакомы с Федором Васильевичем. – Улыбаясь, сказал стоявший на крыльце рядом с Соколовым Лачин, крепко прожимая протянутую фаворитом руку. – Пройдемте в дом, господа.

Вслед за хозяином Соколов и Ростопчин прошли через вестибюль в гостиную, где Лачин усадил своих гостей на роскошный диван, а сам расположился в кресле напротив. Ростопчин, наконец, смог избавиться от своего баула, поставив его на пол.

– Как при дворе отнеслись к вашему возвращению, Федор Васильевич?

– Каких-то особых восторгов я не заметил.

– Ничего удивительного. Вас ведь уже списали со счетов и, вернувшись, вы невольно нарушили чьи-то далеко идущие планы.

– Я довольно долго «варился» в этой атмосфере, Тимофей Иванович, так что правила игры мне хорошо знакомы. Сейчас стараюсь не лезть ни в какие склоки и по мере сил заниматься своими прямыми обязанностями, хотя, честно признаюсь, работа в Военном департаменте не доставляет мне особого удовольствия. Два года назад, сразу по восшествии на престол император спросил меня: «Кем я хочу быть при его особе»? Тогда я честно признался, что хочу занять должность секретаря для принятия просьб. Мое стремление было продиктовано исключительно желанием искоренить неправосудие, которое достигло в предыдущее царствование невиданных размеров. Чего стоит только один обер-прокурор правительствующего Сената Александр Николаевич Зубов – отец последнего фаворита императрицы, который, пользуясь своим положением, решал все «тяжебные дела» за приличную мзду, набивая собственные карманы. Иван Долгоруков (1) не зря назвал его «самым бесчестным человеком во всем государстве»! Однако государь решил, назначить меня в Военный департамент, и я буду работать на этом поприще, пытаясь оправдать его доверие.

– Насколько мне известно, император хочет предложить вам должность кабинет-министра по иностранным делам.