– В том то все и дело, что у бывшего капитана гвардии Соколова не оказалось при себе денег, чтобы заплатить штраф.

– Он что, в трактир пришел без денег?

– Нет, за ужин он заплатил, как за разбитую посуду и поломанную мебель, а вот на штраф ничего не осталось.

Все, приличия соблюдены. Теперь, по неписаным правилам, нужно расплатиться и Лачин протянул приставу через стол, сложенную в четыре раза ассигнацию.

– Надеюсь, этого достаточно?

– Вполне, Тимофей Иванович. – Пристав сунул купюру в карман мундира и позвал дежурного.

Простившись с приставом, Лачин прошел вслед за полицейским в кутузку, где уже несколько часов томился его гость.

– Что это вас на подвиги потянуло, Виктор Алексеевич? – Поинтересовался Лачин, по пути домой.

– Не выношу, Тимофей Иванович, когда меня унижают, да при этом еще и шантажируют.

– У вас слишком обостренное чувство справедливости, в ваши годы я уже расстался с этими иллюзиями. – Лачин удобнее устроился на сидении. – Пока никуда не ходите и ничего не предпринимайте. Император уже отправил фельдъегеря в Москву к Ростопчину, и в ближайшие дни Федор Васильевич вернется ко двору. Известно, что он возглавит военный департамент – уже и приказ подготовлен о присвоении ему звания генерал – лейтенанта.

Новость действительно приятная, теперь Соколов был уверен, что добьется пересмотра своего дела и спокойно оформит отставку.

Ростопчин вернулся в Петербург в четверг 9 августа, а в пятницу 10 августа был принят императором, произведен в генерал-лейтенанты (2) и занял руководящий пост в военном ведомстве.

Эту новость Лачин тут же сообщил Соколову, но советовал немного подождать с визитом, поскольку Ростопчину требовалось некоторое время на то, чтобы освоиться на новом месте.

Как и предсказывал Лачин, первые несколько дней вернувшийся ко двору новоиспеченный генерал-лейтенант был занят организационными вопросами и смог принять Соколова только во вторник 14 августа. Объяснять ничего не требовалось, поэтому друзья просто поговорили по душам.

– Все сделаю, Виктор. – Заверил Соколова Ростопчин, разливая коньяк. – Если пожелаешь, можешь остаться на службе. Сейчас получишь звание полковника, а через годик станешь генералом (3). Как тебе такая перспектива?

– Заманчиво, Федор, но я лучше вернусь на Урал, меня там Серафима уже заждалась.

– Так, никто не мешает ей приехать в Петербург. – Ростопчин поднял свой бокал и, дождавшись ответного жеста, сделал пару глотков. – Генеральская должность, хороший оклад, служебная квартира со всеми удобствами, непыльная служба в Кригс-комиссариате – разве не об этом мы с тобой договаривались?

– Это было до того, как Серафима согласилась выйти за меня замуж. – Возразил Соколов. – Тогда я был сам себе хозяин, а сейчас…

– Хорошо, это твой выбор. – Не стал настаивать Ростопчин. – Но, на твоем месте я бы все-таки написал и спросил совета, возможно, что роль жены генерала ей понравится.

– Вероятно, я так и сделаю, Федор, ведь подобную возможность мы с ней не обсуждали и получится не честно, если я решу этот вопрос самостоятельно.

– У тебя еще есть время передумать, поскольку на оформление документов уйдет, как минимум месяц, так что пиши своей Серафиме и жди ответа. Кстати, ты, где остановился?

– «Уральские самоцветы» купили шикарную усадьбу в центре Петербурга, там сейчас проживают их бывшие ученики, продолжающие обучение в столице. Меня приняли с распростертыми объятиями – шикарная комната, полный пансион, что еще нужно бывшему офицеру?

– А где сейчас Штейнберг?

– Точно не знаю, может в Дрездене, а может в Амстердаме. Изготавливает ювелирные изделия из уральских самоцветов для европейских модниц. Вполне вероятно, что через несколько лет он займет директорское кресло Густава Файна. Благодаря тебе мы с Генрихом неплохо устроились в жизни: он все-таки получил монополию на огранку уральских изумрудов, пусть и несколько другим, более извилистым путем, а я все еще могу стать генералом.