Петербург встретил Соколова прохладной погодой и мелким моросящим дождем. Доехав до почтамта, он сошел и только тут задумался о том, где ему остановиться. Можно было по старой памяти снять комнату в доходном доме, благо адреса известны, однако, это был далеко не лучший выход. Там полно старых знакомых еще по прошлой, армейской жизни, а встречи с ними в планы Соколова не входили. Для всех сейчас он изгой, бывший ссыльный – зачем ставить людей в неловкое положение. Оставалось воспользоваться предложением Густава Файна и остановиться в школьном пансионате «Уральские самоцветы».

Наняв извозчика Соколов, назвал адрес, и уже через двадцать минут коляска остановилась возле массивных кованых ворот, за которыми в глубине сада виднелась крыша двухэтажного особняка. Расплатившись и отпустив извозчика, он подошел к воротам, где его уже ждал вышедший из будки охранник. Выяснив у приезжего, кто он и забрав письмо адресованное Тимофею Лачину, охранник исчез. Через пять минут он вернулся и, открыв искусно спрятанную в воротах калитку, пропустил гостя.

От ворот к дому вела широкая аллея, вымощенная речной галькой, пройдя по которой Соколов вышел к красивому двухэтажному зданию, выкрашенному в яркий желтый цвет с белыми колоннами, пилястрами и балюстрадами. Венчала всю эту красоту белоснежная декоративная розетка на фронтоне здания. На крыльце его встречал сам хозяин.

– Здравствуйте, Виктор Алексеевич. – Лачин спустился с крыльца и протянул Соколову руку, которую тот крепко пожал. – Мы официально не знакомы, но, думаю, представляться нам не нужно.

– Согласен, Тимофей Иванович. – Улыбнулся в ответ Соколов. – Я вас сильно не стесню, буквально несколько дней…

– Не стоит об этом, – махнул рукой Лачин, – дом всегда открыт для наших друзей. Вы только что прибыли в Петербург?

– Как вы догадались?

– У вас вид человека, который провел в дороге несколько дней. Не смущайтесь, я точно также выгляжу после длительных поездок. Сейчас провожу вас в комнату и прикажу растопить баню, а через пару часов будет ужин.

– Честно говоря, Тимофей Иванович, я не рассчитывал на такой сервис. – Признался Соколов. – Мне бы только крышу над головой.

– Не переживайте, Виктор Алексеевич, никого вы здесь не стесните.

Они вошли в дом, поднялись на второй этаж по широкой мраморной лестнице и, свернув в боковое крыло, остановились у последней двери.

– Вот ваша комната. – Лачин открыл дверь и пропустил Соколова вперед. – Располагайтесь, как только баня будет готова, я пришлю горничную.

Соколов осмотрелся: комната угловая, с камином и двумя большими окнами: одно выходит на юг, второе – на восток. Из мебели: кровать, шкаф, рабочий стол, туалетный столик и два кресла. На стенах и на полу ковры, судя по орнаменту – восточные, правда, Виктор в этом не разбирался, так что мог и ошибиться. Прямо у входа, рядом с ковром стояли меховые тапочки на толстой кожаной подошве. Привыкший за долгие годы службы к спартанской обстановке Виктор даже немного смутился от предоставленных ему бытовых условий.

Через полчаса появилась симпатичная горничная и, смущаясь, доложила, что баня для господина офицера готова.

«Какой я к черту офицер»? – С тоской подумал Виктор, но вслух высказывать свои сомнения не стал, а взяв приготовленную одежду, молча, проследовал за горничной в баню. После ужина, вернувшись к себе, Соколов с удовлетворением отметил, что камин затопили, и комната уже основательно прогрелась. Баня отняла у него последние силы, и он решил просто прилечь на время, а получилось, что проспал до утра. Зато утром проснулся бодрым и в хорошем настроении.