– Особо нечего рассказывать. Вырос в Северной провинции, в городке Зимний Мост. Отец был кузнецом, мать – целительницей. Обычная семья, пока дед не начал учить меня музыке.

– И они не возражали?

– Отец был против. Говорил, это опасно, что император… – Северин замолчал. – В общем, он оказался прав. Когда мне было пятнадцать, кто-то донёс. Императорская стража пришла ночью.

Искра тихо тронула его руку.

– Дед вышел встречать их один. Сказал, что я обычный ученик, ничего не знаю о магии льда. Они не поверили, но он… он сыграл Последнюю песнь. Заморозил себя вместе с целым отрядом. – Голос Северина дрогнул. – Родители успели вывезти меня из города. С тех пор я скитаюсь.

– Мне жаль.

– Твоя история не легче, – заметил он. – Я хотя бы успел попрощаться.

Искра прислонилась к каменной стене:

– Мне было восемь, когда пришли за мамой. Сестре – пять. Папа спрятал нас в подвале, а мама… Она танцевала на площади, сдерживая стражу. Весь город видел. Говорят, пламя поднималось до небес.

– Как ты выжила после этого?

– Бабушка забрала нас. Она жила отшельницей в лесу, скрывалась уже много лет. Научила меня всему – танцам, контролю, истории нашего искусства. – Искра закрыла глаза. – А потом пришла чума. Сестра заболела одной из первых в нашей деревне. Я могла спасти её, как того мальчика. Но бабушка запретила – сказала, это выдаст нас. И я послушалась.

Слёзы обожгли щёки. Искра не плакала уже давно, но здесь, в древнем храме, боль прорвалась наружу.

– Эй, – Северин обнял её за плечи. – Ты была ребёнком. Это не твоя вина.

– Я выбрала свою безопасность вместо её жизни.

– Нет. Ты выполнила волю бабушки. Она знала – если схватят последнюю танцовщицу, надежды не останется вообще.

Искра уткнулась ему в плечо, позволяя себе минуту слабости. Северин просто держал её, не говоря лишних слов. От него пахло снегом и чем-то свежим, как горный воздух.

Наконец она отстранилась, вытирая глаза:

– Прости. Не хотела…

– Не извиняйся. – Он убрал прядь волос с её лица. – Мы оба потеряли слишком много. Имеем право на слёзы.

Их взгляды встретились. В мерцающем свете его серые глаза казались теплее. Искра почувствовала странное притяжение, словно невидимая нить связывала их. Северин наклонился ближе…

И замер.

– Слышишь? – прошептал он.

Искра прислушалась. Где-то в глубине храма звучала музыка. Тихая, едва различимая, но определённо реальная.

Они поднялись, инстинктивно взявшись за руки. Звук шёл из прохода в дальней стене. Осторожно, готовые к любой опасности, они двинулись на музыку.

Проход вёл в ещё один зал, меньше первого. Здесь тоже были барельефы, но изображали они нечто тревожное – людей, покрытых льдом, пламя, пожирающее города, расколотую землю.

В центре зала стояла фигура.

Женщина в выцветшей мантии сидела у небольшого алтаря, играя на странном инструменте – помесь арфы и флейты. Седые волосы скрывали лицо. Пальцы двигались по струнам и отверстиям, извлекая печальную мелодию.

– Входите, дети, – сказала она, не поворачиваясь. – Я ждала вас.

Искра напряглась:

– Кто вы?

Женщина обернулась. Лицо, изборождённое морщинами, слепые белые глаза. Но улыбка была доброй.

– Меня зовут Вера. Я – Хранительница этого места. Последняя из своего ордена. – Она отложила инструмент. – А вы – Искра и Северин. Огонь и Лёд, идущие на север.

– Откуда вы знаете наши имена? – насторожился Северин.

– Я вижу больше, чем кажется. – Вера поднялась, опираясь на посох. – Видела вашу Аврору в горах. Красивое зрелище. Давно стихии не танцевали вместе.

– Вы знаете об Авроре? – воскликнула Искра.

– Знаю многое, дитя. Хранители веками берегли знания о старых искусствах. Ждали, когда огонь и лёд снова найдут друг друга. – Старуха подошла к стене, проведя рукой по барельефам. – Видите эти изображения? История повторяется.