«Последний Хранитель Многомирья» книга третья «Возвращение» Светлана Шульга

Жизнь соткана из вещества, называемого радостью.

Оно не нуждается в причине,

в обоснованности.

(Ошо)

А чтобы радость была настоящей,

она нуждается в истине.

(Хранитель Многомирья)

Мой дорогой читатель, возможно, ты посчитаешь, что автор этой книги «лишился умишка» – когда я тебе признаюсь, что даже не предполагала, с какими перипетиями и коллизиями встретятся мои славные герои. И какие морочные времена придут в Многомирье на смену неторопливой радостной жизни. И к каким дивным открытиям это приведет и муфлей, и ведмедей, и фаялит, и даже великантеров и пороки.

Но волшебные сказки тем и хороши, что чудеса творятся не только внутри их страниц, но и вокруг. Волшебство в определенный момент выходит из-под контроля своего создателя, вырывается из-под твердых обложек, и рассеивается, и распространяется на все, чтобы в итоге подтолкнуть каждого, к кому прикоснется, к чему-то очень важному и обязательно прекрасному, как радостецвет.

Эта трилогия – тот самый случай.

В какой-то момент все линии и события полностью вышли из-под контроля автора, и книга начала писать себя сама. Она претерпела не одно, не два и даже не три или четыре изменения. Она переписывалась и переписывалась. И вот, наконец, обрела и верный финал, и правильное звучание.

Много времени прошло. Четыре года писательского труда – и в твоих руках, мой дорогой читатель, финальная третья книга.

Все невероятно изменилось с тех времен, когда славный юный муфель Хомиш Габинс проснулся и встретил первое взрослое цветолетье.

Он, как и его автор, как и ты, мой дорогой читатель, стал рослым, красивым и невероятно могучим. Даже, наверное, самым могучим воином. Ведь самый могучий воин не тот, кто поражает врага, а тот, кто побеждает себя.

«Последний Хранитель Многомирья» – это и волшебная сказка, и в какой-то степени героическое фэнтези или даже фэнтези-приключение. Со времен первой книги автор так и не определил истинный жанр этого трехкнижия. Просто это не самое важное.

А самое важное в том, что, когда перелистнется последняя страница, ты, мой дорогой читатель, как и Хомиш, посмотришь в зеркало и не узнаешь себя. Нет, ты останешься таким же по росту, и ликом будешь прежним, и даже кожа и уши твои, не в пример муфликовым, не станут сиреневыми или фиолетовыми. Но что-то будет иным. В отличие от жанра книги, тут я знаю наверняка, что же это: твоя внутренняя сила и светимость. После всех передряг и треволнений ты определенно станешь могучим по духу, а пыльца радостецветов заставит тебя воссиять ярче яркого. Ведь пока читаешь, ты путешествуешь вместе с Лифоном и Хомишем. А значит, все это время помогаешь и им, и всему доброму Многомирью сражаться и обязательно побеждать.

Но об этом тебе предстоит узнать, мой дорогой читатель, немного позже. А пока… Ты уже наверняка знаешь, что я хочу тебе сказать перед путешествием: добро пожаловать в добрый дальний верхний мир – в волшебное Многомирье!

Крошево от камней, что осыпались со стен, визгливо поскрипывало под подошвами переминающихся трех великантеров и одной изящной женской фигуры, стоящей напротив них.

Со стороны можно было подумать, что и здесь прошел Черный Хобот. Смел все со стен, затушил факелы и очаг, порвал шкуры, что укрывали земляные полы, разбросал обглоданные кости.

В полутьме пыль, поднявшаяся под высокий потолок, подпертый деревянными балками, мерцала и ленивыми облачками возвращалась на свои привычные для пыли места.

– Клайра, дорогуша, верно, теперь уж все успокоились. Кхе, кхе, кхе, – первой подала голос женская высокая фигура в нарядном не к месту зеленом бархатном платье. Она смерила брезгливым взглядом сгорбленную фигуру старой кривоглазой великантерши, что злобно зыркала на нее через прищур. Глянула надменно на топчущегося грязного верзилу с огромными рогами и оранжевыми глазами. И посмотрела на самую главную в этом подземелье. Мать племен стояла, что животастая туча, между своими подданными. От ее ржавой клыкастой ухмылки гостья поперхнулась и снова закашлялась, как и несколько минут назад.

– Р-р-рыжеглазый, к двери! Гор-р-рбуха, верни свет, – рявкнула Клайра тем, кто стоял слева и справа от нее.

Фигура в бархатном наряде вздрогнула и перестала кашлять. Великантер с рыжими глазами, шаркая, вернулся на свой пост – к двери, а Горбуха удивительно проворно для ее возраста и уродливого сложения отошла от хозяйки и взялась за дело. От ближайшего горящего настенного факела она разнесла огонь на все другие факелы, развешанные по неясно мерцающим влажным стенам, перенесла огонь и в очаг с сиротливо висящим котлом, а затем нырнула в свой темный угол.

В штольне стало светлее, и по еще пыльному воздуху пополз дым из костровища.

Клайра, широко расставив мощные ноги, стояла на месте, будто вросшая в каменный пол. Широкий кожаный пояс пересекал торчащее пузо.

Изящная фигура в бархатном одеянии засуетилась. Левой рукой она принялась поправлять съехавшую высокую прическу из обжигающе-черных волос. Затем нащупала серьги, достающие до плеч, выровняла подрагивающими пальцами массивное колье из посверкивающих камней и приосанилась.

Правую же руку фигура не отпускала с собственного горла. Связки саднило от копоти, пыли и крика, она обхватила всей пятерней тонкую шею с вздувшимися венами, чертыхнулась, еле слышно проговорила: «Да чтоб это тело…» И уже громко вновь обратилась к Клайре:

– Вот и ладно, что все утихомирились. К чему такие страсти? Дорогуша Клайра, вспомним же о достоинстве и дипломатии.

– Кто говор-р-рит о достоинстве в моей штольне? Та, что зовется Ложь? Довольно! Разговар-р-ривать с тобой не о чем, – сквозь ржавые зубы процедила мать племен, и рот ее съехал в кривой гримасе. Подбородок затрясся, но Клайра сдержалась, показав, что не намерена и далее выяснять отношения. Она сплюнула и снова гаркнула на Горбуху. Старая великантерша выползла из своей темноты, растребушила поленья в костре. Огонь громко затрещал, метнул сноп искр и облизал стены огромного черного чана. Внутри посудины зачавкал бульон.

Изящная фигура сглотнула, зашлась в кашле от затянувшего штольню дыма и тихо пробубнила:

– Дипломатия… Кому говорю о дипломатии? Но… неважненько.

– Чего еще бор-р-рмочешь? – мать племен заложила большие пальцы обеих рук за кожаный пояс и подошла ближе к изящной гостье. Громадная великантерша, чуть наклонив голову, проткнула фигуру взглядом в ожидании ответа.

Ложь отряхнула пышные рукава, грудь, глянула на подол своего роскошного одеяния, который был беспомощно погружен в землистую пыль, и подняла подбородок, одаривая Клайру самой широкой улыбкой, что была в числе гримас «для очарования». Вопреки ожиданиям, на мать племен улыбка не подействовала. Животастая великантерша так и стояла, заложив жирные пальцы за пояс и хищно прищурившись.

– Как это важненько – быть дипломатичным, говорю. Ты ведь мать племен великантеров. Тебе ли, великая, не знать об этом, – произнесла гостья масленым голосом.

Пальцы Клайры жили своей жизнью и мягко постукивали по кожаной потертой поверхности ремня, Ложь снова сглотнула и продолжила.

– Но отбросим лишние разговоры, давай по делу. Терпеть не могу разговоры не по делу. Сотрясая воздух и друг друга, мы ни к чему не придем. Друг без друга мы так и останемся – вы в штольнях, я в нижнем мире. Ни к чему нам раздор. Начнем сначала? Так как?

Клайра призадумалась, вытянула ручищи из-за ремня и почесала за левым рогом, на котором красовалась подозрительная багровая повязка. То ли грязная старая лента, то ли тряпка с запекшейся кровью. Ложь незаметно для великантерши скривила губки, но молчаливо ждала.

У чана так некстати чем-то загремела Горбуха. Клайра отвела взгляд от ожидающей ответа фигуры и указала старухе на пол штольни. Сгорбленная великантерша, поймав ее повелительный жест, принялась спешно сгребать разбросанные по полу кости и посуду, расправлять замятые разномастные шкуры.

Ложь, едва сдерживаясь, начала закусывать нижнюю полную алую губу. Клайра рявкнула на стоящего у двери. Громила великантер, тряся золотыми кольцами в носу и в ушах, последовал примеру старухи и взялся поднимать тяжелые каменные табуретки и деревянные кресла, валяющиеся вокруг стола, у которого некоторое время назад сидели мать племен и ее гостья.

Ложь, приподняв подол платья, осторожно и мягко вновь села в одно из кресел.

– По делу если. Без окольностей, – отрезала Клайра.

Ложь кивнула и потерла руки.

– Р-р-рыжеглазый! – рявкнула мать племен, и громила спешно поднес самое большое кресло под мягкое место предводительницы.

Великантерша едва вместилась. Живот ее тяжело ходил, обернутый шкурами, глаза все еще метали искры. Через недоверчивый прищур она буравила глазами фигуру, сидящую напротив.