– А-а, Соколова! – Он поднял голову, и в его глазах вспыхнул тот самый опасный блеск, о котором ее предупреждал Дмитрий. – Наконец-то решила осчастливить меня историей про пыльные архивы?

Анна молча поставила чемодан на стол, смахнув ворох бумаг.

– Ого. – Максим приподнял бровь. – Похоже на дипломат моего деда. Только он хранил в таком бутылку и закуску.

Она щелкнула замками. Крышка открылась с тихим стоном.

Максим замер. Его пальцы, только что летавшие по воздуху в экспрессивных жестах, вдруг стали неестественно осторожными. Он взял верхнюю фотографию, повертел ее в лучах лампы.

– Интересно. Очень интересно. – Его голос потерял всю свою театральность. – Где ты это нашла?

– В музее. В запасниках.

– Врешь. – Он резко встал, задевая стол. Чернильница опрокинулась, оставляя кровавый след на бумагах. – Эти фотографии… их не должно существовать.

Анна почувствовала, как по спине пробежал холодок.

– Почему?

Максим вдруг схватил ее за руку и потащил к стене, где висела карта города, испещренная булавками.

– Потому что все доказательства по делу Реставратора были уничтожены в семьдесят девятом. – Он ткнул пальцем в район парка. – По приказу сверху. И знаешь, кто этим занимался?

Его глаза горели.

– Твой драгоценный Дмитрий Волков. Вернее, его отец.

Анна почувствовала, как земля уходит из-под ног.

– Ты… ты ошибаешься.

– Ошибаюсь? – Максим сорвал со стены желтую вырезку. – Вот статья из закрытого выпуска. "Дело закрыто в связи с отсутствием вещественных доказательств". Подпись – старший лейтенант Волков.

Он бросил бумагу на стол.

– И теперь, через сорок лет, чемодан с уликами вдруг появляется у тебя в музее? Слишком удобно, не находишь?

В этот момент зазвонил телефон. Максим схватил трубку, выслушал, и лицо его стало каменным.

– Понял. Еду.

Он повесил трубку и посмотрел на Анну.

– В парке Горького нашли тело. Мужчина, сорок пять лет. Уложен как экспонат.

Анна схватилась за стол.

– Как… как на фотографиях?

– Хуже. – Максим уже натягивал пальто. – У него в руках была записка. "Для куратора Соколовой".

Тень прошлого накрывает настоящее – Максим оказывается не просто наблюдателем, а человеком, слишком много знающим о старом деле. Его обвинения в адрес семьи Волковых бросают новый свет на историю, но самое страшное ждет впереди – первая жертва нового убийцы уже ждет Анну, и послание адресовано лично ей. Анна направляется в морг, где правда окажется страшнее любых догадок.

Морг городской больницы №4 встретил их ледяным дыханием. Анна шаркнула ногой по линолеуму, оставляя мокрый след от подтаявшего снега. Ее пальцы судорожно сжимали края медицинской маски, пытаясь перекрыть запах формалина, который въелся в стены за десятилетия.

"Ты уверена, что хочешь это видеть?" Дмитрий задержал руку на ручке двери. Его глаза в тусклом свете коридорных ламп казались почти черными.

Анна кивнула, чувствуя, как ком в горле мешает дышать. Она уже знала, что там увидит. Знала с того момента, как Максим показал ей ту самую фотографию из чемодана. Но знать – одно дело. Увидеть – совсем другое.

Холодильная камера встретила их белым светом и гулом работающих вентиляторов. На металлическом столе лежало тело, накрытое простыней до подбородка. Руки сложены на груди, пальцы сплетены – точь-в-точь как на снимках 1972 года.

"Показывайте," – голос Дмитрия прозвучал резко, как удар хлыста.

Судебный эксперт, тощий мужчина в очках с толстыми линзами, вздохнул и откинул простыню.

Анна закусила губу. Мужчина лет сорока пяти выглядел так, будто его только что подготовили к выставке. Кожа была неестественно белой, почти фарфоровой, волосы аккуратно зачесаны назад. Но самое жуткое – это его лицо. Уголки губ были слегка приподняты, создавая иллюзию улыбки.