После конца времён Николай Дубчиков

Ластоногий заяц почуял опасность и нырнул. Над заводью раздался слабый плеск, зверёк ушёл на глубину и спрятался под корягой. Чутьё не подвело. Спустя пару минут на берегу появился Ормар Бродячий Волк из племени беоров.

Его рубаха истрепалась, штаны продырявились, а босые ноги уже давно отвыкли от обуви. Под ветхой одеждой проглядывались крепкие мышцы, широкая грудь дышала ровно и спокойно, длинные смоляные волосы с первой проседью касались широких плеч.

Ормар Бродячий Волк опустился на колени, зачерпнул ладонями воду, поднёс к губам, закрыл глаза и прошептал:

– Мать Веси, дозволь мне добыть еду на твоём берегу. Да не иссякнет твоя сила, да не иссохнут твои ключи, да приумножатся твои дети.

Ормар сделал три глотка и умыл лицо. Его обветренная смуглая кожа не боялась палящего солнца пустынь и морозных клыков горных вершин. Он успел побывать во многих местах, а теперь возвращался в родной очаг.

Двадцать лун Бродячий Волк странствовал по дальним землям к северо-востоку от владений беоров, много дней провёл он в одиночестве, много сражений пережил, многое повидал. Ормар хранил верность своим богам, а боги хранили его. Вот и сейчас, изнывая от жажды и голода, он строго следовал древним заветам: сперва помолился богине воды Веси, а уже затем испил из реки.

Ормар носил тотемное имя Волк. Но соплеменники прозвали его Бродячим – за то, что он не мог усидеть возле родового очага больше шести лун.

Ормар прошёл вниз по течению и вскоре заметил свежий след оленя. Солнце скользило к горизонту, близилось время вечернего водопоя. Бродячий Волк нашёл подходящее укрытие и стал ждать. Его большое копьё годилось скорее для битвы с крупным зверем, чем для охоты, поэтому Ормар выбрал дротик с острым железным наконечником.

Вскоре богиня Веси вознаградила его за терпение. Среди высокой травы мелькнула пятнистая шкура, затем ещё одна, и вот уже на берег вышло всё стадо плоскорогих оленей. Два самца, четыре самки и три детёныша осторожно приблизились к воде и беспокойно принюхались. Небольшие пугливые звери всегда были начеку, их вид не мог похвастаться размерами оленей-великанов, они не умели спасаться от хищников на дереве, как олени-прыгуны, поэтому боялись каждого шороха и подозрительного запаха.

На счастье Ормара, ветер дул в его сторону. Он выждал, когда звери опустят головы и коснутся губами воды, чуть приподнялся и метнул дротик.

Остриё вонзилось молодому самцу между рёбер, тот взревел, рухнул на колени, но не успел подняться. Второй дротик, прилетевший следом, воткнулся в горло. Стадо с шумом ринулось прочь от озера.

Бродячий Волк взвалил добычу на плечо и торопливо направился искать убежище. Он хорошо знал, что в этом лесу водились хищники, которые не прочь были полакомиться олениной вперемешку с человечиной.

Спустя час Ормар бросил тушу у корней могучего дуба. Место казалось подходящим для ночлега. Бродячий Волк развёл костёр между двух валунов и принялся свежевать оленя. Выпустив кишки, бережно отложив сердце, лёгкие и печень на лист лопуха, Ормар достал из заплечного мешка железное кресало и кусок пирита. Блестящий минерал красиво поблёскивал в лучах заходящего солнца.

– Великий Брандорг, пусть жар твоего дыхания вселит ужас в моих врагов, – Ормар с почтением прочитал молитву богу огня и солнца, а затем резким ударом высек искру.

Загудел костёр. Дым поднялся над кроной дуба и полетел по лесу, сообщая каждому зверю в округе: здесь человек, здесь охотник, здесь смерть. Как правило, этого хватало, чтобы хищники держались подальше. Кому охота подставлять свою шкуру под клыки огня? Хотя от горбатого медведя или стаи саблезубых волков даже искра Брандорга не всегда могла защитить.

Подбросив в красную пасть толстых веток, Бродячий Волк отправился собирать дрова на ночь. Он притащил несколько охапок валежника, сломал засохший сердцелист и положил его ствол перегорать посередине.

– До утра хватит, – глядя на запас, молвил Ормар. За время одиноких скитаний он привык говорить сам с собой, иначе язык мог и вовсе отвыкнуть от речи.

Бродячий Волк подпрыгнул, ухватился за нижнюю ветку дуба, вскарабкался по стволу до самой макушки и осмотрел округу. Впереди уже хорошо виднелись Клыки – две острые горные вершины, между которыми пролегало Змеиное ущелье. За ним лежала широкая Долина Родников, где стоял очаг беоров. До него оставался один дневной переход.

Ормар спустился на землю и принялся резать оленя на куски. Как все беоры, он мог есть без вреда для желудка и сырое мясо, но предпочитал жареное.

Оленина подрумянилась. Жир топился и капал на красные угли, заставляя их ворчливо шипеть и выбрасывать язычки пламени. Аромат жареного мяса смешивался с дымом костра, отчего живот начал урчать как лесной кот.

Ствол сердцелиста перегорел пополам, и Ормар свалил брёвна друг на друга. Пламя жадно вцепилось в сухое дерево. Огонь не знал меры, он пожирал всё до последней былинки. Он мог защитить, а мог и уничтожить того, кто его призвал. Огонь умел быть ласковым, как рука матери, а через минуту стать беспощадным, совсем как Брандорг.

Ормар побывал в таких краях, где солнце жгло сильнее пламени. Земля там давно превратилась в мёртвый песок, среди которого торчали лишь клочки сухих колючих трав. Око Брандорга не щадило никого, кто по глупости или неразумению забирался в то гиблое место. Ормар тогда чудом выжил и с тех пор держался от пустоши подальше.

Вдалеке хрустнула ветка. Бродячий Волк всем нутром ощутил приближение опасности. Кто-то крался к его очагу. Ормар глубоко втянул носом воздух, в темноте обоняние могло сказать гораздо больше, чем зрение или слух.

Так и есть. Чуть кисловатый, едкий, затхлый смрад из пасти шакала коснулся ноздрей Ормара за минуту до того, как звери обнаружили себя. Зелёные огоньки сверкнули между деревьями. Глаза шакалов светились голодом и любопытством, аромат жареной плоти дразнил, заставляя истекать слюной, когти возбуждённо скребли землю, а челюсти угрожающе щёлкали.

Бродячий Волк взял пару камней размером с кулак и швырнул в темноту. Раздался жалобный визг: один булыжник достиг цели.

– Вонючие падальщики! Ормару не нужен топор, чтобы истребить вашу стаю! Ормар побеждал полосатую рысь, косматого медведя и саблезубых волков. Ормар свернёт ваши тонкие шеи, выдавит глаза и сломает хребет ударом кулака!

Могучий голос напугал шакалов, но они не спешили отступать далеко, выжидая своего шанса. Человек был один, а значит, уязвим. Стая из пяти мелких хищников весь вечер кружила вокруг дуба, то отдаляясь на почтительное расстояние, то вновь приближаясь.

Наберись они смелости атаковать одновременно, могли бы и победить. Однако природная трусость удерживала шакалов на месте. Иногда они нападали на слабое больное животное, но чаще довольствовались падалью или объедками крупных хищников. Вот и сейчас зверьки скорее надеялись полакомиться остатками ужина человека, чем его плотью.

Наступило затишье. Ормар привалился спиной к дереву, положил справа копьё, слева дротики и задремал. За время скитаний он выучился спать вполглаза, короткими промежутками, сразу просыпаясь от малейшего шороха или подозрительного запаха.

В тёмной чаще раздался пронзительный предупреждающий лай. Один из шакалов подал голос, и стая мгновенно ретировалась. Бродячий Волк понял, что рядом появился большой хищник.

До рассвета оставалось три часа. Искры поднимались в небо и летели к звёздам, словно хотели воссоединиться со своими далекими мерцающими братьями, но вскоре беспомощно гасли в чёрной дубовой кроне.

Ормар достал из костра большую головню и сделал пять шагов вперёд. До его ноздрей долетел запах того, кто напугал шакалов. По спине пробежал холодок. К его очагу пожаловал самый опасный хищник этого леса – горбатый медведь.

Ормар предпочёл бы сразиться со стаей саблезубых волков, чем с горбуном, но боги не спрашивали его мнения. Медведь приближался. Уверенно, медленно и неотвратимо как сама смерть. Ормар метнул горящую головню в темноту, факел упал на сырую траву и зашипел, но успел осветить большую тёмную фигуру возле кустов.

Бродячий Волк отступил к костровищу. Если горбатый медведь захочет схватки, её не миновать. От него не убежишь даже днём на открытом пространстве, а тем более в ночном лесу. Этот зверь отлично лазил по деревьям, взбирался на скалы, легко переплывал реки, превосходил человека в остроте слуха и обоняния. Он мог задушить зубра и оленя-великана, волки уступали ему добычу и поджимали хвосты, даже охотничьи отряды беоров старались не связываться с горбуном.

Ормар оказался с ним один на один. Хищник не спешил подходить ближе: запах дыма и треск костра держали его на безопасном расстоянии. С огнём он познакомился два года назад, когда едва спасся в лесном пожаре. Подпалины на шкуре заросли новой шерстью, но медведь навсегда запомнил, как больно кусают красно-рыжие зубы.

Тем временем Ормар, сжимая копьё, обдумывал план бегства. Он надеялся, что если горбатый не напал сразу, то вскоре уйдёт восвояси. Всем медведям была присуща природная лень. Они не любили тратить лишние силы, чтобы набить брюхо. Тем более тут водилась более лёгкая добыча, чем закалённый в схватках человек под защитой огня. Вот только дрова быстро заканчивались.