Посланник небес Владимир Жариков

Солнечным утром 12 мая 1693 года сорокапушечный фрегат «Кассиопея» курсом норд-вест пересекал четырнадцатую параллель к северу от экватора. Носовая фигура нереиды неслась над водами Атлантического океана, и волны, рассекаемые форштевнем корабля, с шипением и рёвом швыряли солёные брызги в её обнажённую грудь. Фрегат шёл фордевинд[1] со скоростью добрых десяти узлов, практически не отставая от крепкого попутного ветра, а потому его дуновение почти не ощущалось на палубе, лишь отдельные порывы полоскали время от времени стаксели[2].

День обещал быть жарким. Несмотря на ранний час уже начинал одолевать зной, что, впрочем, неудивительно в мае для этих широт. Палубные матросы пытались бороться с жарой, поливая из вёдер друг друга забортной водой, однако их одежды скоро высыхали. Невзирая на то, что на судне находились женщины, рулевой стоял у штурвала голый по пояс, пользуясь тем, что в настоящий момент ни одной из дам на палубе не было. Винсент Гриффитс, капитан корабля, находившийся с ним рядом, не возражал против такой вольности, он и сам был без сюртука, но в сорочке.

Сухая и жаркая погода установилась на праздник Нептуна, когда «Кассиопея» прошла через экватор, и сопутствовала мореплавателям вторую неделю пути. До этого случались и дождливые дни, и полное безветрие, когда в течение суток паруса беспомощно висели на реях, словно вывешенное на просушку бельё. Слава богу, до сих пор не случилось ни одного серьёзного шторма. Правда, на пятые сутки после выхода из Кейптауна ветер разогнал довольно крепкую волну, и качка доставила немало неприятностей пассажирам. Но опытные моряки сходились во мнении, что это ещё не качка, а всего лишь небольшая болтанка.

Из каюты на палубу вышла молодая стройная дама в белом платье с кринолином и в широкополой шляпке, из-под которой на её спину и плечи струились густые каштановые волосы. Она осмотрелась по сторонам, словно пытаясь отыскать кого-то, но, не найдя того, кого искала, подошла к фальшборту[3] и устремила взор в море. Капитан жестом велел рулевому надеть сорочку, а сам, опершись на релинг[4], пристальным взглядом уставился на пассажирку. Девушка ощущала на себе этот взгляд, однако не подавала виду и продолжала смотреть в океан, наблюдая за белыми барашками волн, которые мчались рядом с кораблём, словно играя в догонялки. Она задумалась о чём-то своём и не обратила внимания на проходившего мимо офицера, который остановился и поприветствовал её:

– Доброе утро, мисс Дэлилай!

Это был Гарри Мэтью, молодой лейтенант, лет двадцати семи, одетый, несмотря на знойное утро, в форменный морской сюртук и потому изнемогающий от жары. Девушка обернулась.

– Доброе утро, сэр Мэтью!

Она подала ему руку в шёлковой белой перчатке, Гарри Мэтью наклонился и поцеловал её.

– Гарри, вы не видели Оскара? – спросила девушка уже менее церемонно.

– Нет, мисс Дэлилай. Он, очевидно, в кают-компании. Ведь сейчас время завтрака. А вы ещё не завтракали?

– Нет, Гарри, я только что встала.

– Тогда – прошу!

Гарри Мэтью протянул девушке согнутую в локте руку, и они вместе направились в кают-компанию.

Наблюдая эту сцену, капитан в душе нервничал, хотя и старался скрыть своё состояние. Раздражение он выплеснул на группу матросов, бездельничавших около борта. Их внимание привлекла стайка дельфинов, которая мчалась параллельным курсом на небольшой глубине. Время от времени животные показывались на поверхности, чтобы глотнуть воздуха, и даже выпрыгивали из воды, с любопытством наблюдая за кораблём.

– Эй! Чем вы там заняты, чёрт побери! А ну по местам! Живо!

После окрика капитана матросы отошли от борта и нехотя занялись делами.

В кают-компании за длинным широким столом завтракали четыре человека – двое мужчин и две дамы. Обстановка салона отличалась если не роскошью, то изыском – добротный дубовый стол, двенадцать резных стульев из красного дерева, обитых золотистым велюром, два кожаных кресла и такой же диван, комод для всякой мелочи, пара сундуков, шкаф с посудой и даже клавесин. На полу лежали дорогие ковры, а стены украшали картины с изображениями породистых скаковых лошадей и морскими пейзажами. Здесь ещё сохранилась ночная прохлада и было не так жарко, как на палубе.

Во главе стола восседал высокий сухопарый и сравнительно молодой человек. Его звали Оскар Холлис. Отец Оскара, граф Холлис, по причине беззаветной верности королю Карлу I во времена английской революции[5] был лишён графского титула и всех земель и чуть было не казнён по приказу Оливера Кромвеля. В 1661 году, после Реставрации монархии и за год до появления на свет Оскара, титул был восстановлен, но поместья и земли возвращены не были. Мать Оскара умерла при родах, а когда мальчику исполнилось всего шесть лет, скончался и сам Холлис-старший, не оставив сыну в наследство ни пенса. Опекуном мальчика стал его двоюродный дядя, сэр Джон Джоус.

Джон Джоус заседал в палате лордов. Он имел многочисленное семейство, поэтому большого внимания племяннику не уделял, однако давал деньги на его образование. А когда Оскар повзрослел, смог устроить его чиновником в Адмиралтейство, несмотря на то, что юноша видел море лишь с берега. В шестидесятилетнем возрасте лорд Джоус овдовел, но вскоре вторично женился на мисс Эмили Гриффитс, которой в ту пору было двадцать шесть лет. Спустя восемь лет он сам покинул этот мир, оставив вдове небольшой дом в Плимуте и конюшню скаковых лошадей. Оскар получил в наследство от дяди некоторую сумму наличными, остальное имущество, согласно завещанию, было поделено между детьми от первого брака.

Вдова лорда Эмили Джоус сидела по правую руку от Оскара Холлиса. Её брат, Винсент Гриффитс, был капитаном корабля, именно он в данный момент находился на квартердеке[6] и командовал судном. Двое других, сидевших за столом в кают-компании, были помощник капитана Джеймс Уолтерс, крепкий детина тридцати лет, и его невеста, пухленькая, пышущая юностью и здоровьем девица по имени Джулия Гарлей.

Прислуживал им чернокожий юноша-стюард.

– Наконец-то! – проворчал Оскар Холлис, когда в дверях появились Гарри Мэтью и Мэри Дэлилай. – Где вас черти носят?

– Простите, милорд, – Гарри подошёл к столу и отодвинул стул, помогая сесть своей спутнице. – Меня задержали дела.

– А я, между прочим, ждала вас на палубе, сэр Холлис! – усаживаясь, возмутилась Мэри Дэлилай.

Стюард подал посуду с едой вновь пришедшим.

– Опять рыба! – недовольно скривила губы Мэри Дэлилай.

– А вы хотели парную телятину? – Оскар Холлис положил на стол вилку и вытер губы салфеткой. – А где наша милая Олуэн?

– Она ещё спит, – ответила Мэри.

– Кукушка чёртова! – раздражённо проворчал Оскар Холлис и обратился к слуге: – Всё, Джек, можешь уходить. Кофе подашь через полчаса.

– Слушаюсь, сэр, – стюард поклонился и вышел.

– Леди и джентльмены! – пафосно обратился Оскар Холлис ко всем присутствующим. – Я хочу напомнить вам о цели нашего путешествия. Как вы прекрасно знаете, это опасное и рискованное предприятие, а совсем не увеселительная прогулка…

– Серьёзно? – с иронией в голосе отозвалась Мэри Дэлилай. – А я-то всё удивлялась, зачем на прогулочном судне столько пушек.

– Не перебивайте меня! – косо глянув на Мэри, рассердился Оскар. – Об этом нельзя забывать, особенно теперь.

– Почему именно теперь? – не унималась Мэри, она намеренно продолжала его злить.

Но Оскар Холлис ответил достаточно спокойно:

– Вчера капитан Гриффитс сделал измерения. Он доложил мне, что мы подходим к месту пересечения крупных торговых путей, связывающих Старый и Новый Свет. Предчувствие подсказывает мне, что сегодня, в крайнем случае – завтра, мы коснёмся вымени Золотого Тельца!

– Боже мой, Оскар! – покончив с завтраком, Эмили Джоус налила себе в бокал хереса, поднялась из-за стола и уселась на диван. – Какую чушь вы говорите. Откуда у тельца вымя?

– Это образное выражение, миссис Джоус. Так сказать, аллегория.

– То есть этой аллегорией вы допускаете… – она сделала паузу и отпила из бокала, – допускаете, что проку от нашего «рискованного предприятия» будет не больше, чем молока от молодого бычка?

– Напротив, я имею в виду, что первое же захваченное судно принесёт нам богатую добычу.

– Как?! – щёки пухленькой Джулии Гарлей вспыхнули румянцем.

Она удивлённо посмотрела на Оскара, потом перевела взгляд на своего жениха Джеймса Уолтерса.

– Добычу? Захваченное судно? Боже мой! Вы собираетесь грабить корабли? И убивать людей? – она обвела взглядом остальных. – Мы… пираты?

– Мы каперы[7], милая Джулия. А разве все два с половиной месяца, что мы находимся в путешествии, для вас была тайной истинная цель нашего плавания?

– Джеймс ничего мне не говорил об этом.

– Что же вы, сэр Уолтерс, – Оскар Холлис посмотрел на штурмана с укоризной. – Впрочем, это не меняет дела. А вы, Джулия, можете спокойно оставаться в своей каюте. Вас никто не заставляет убивать.

– Успокойтесь, Джулия, – миссис Эмили Джоус допила свой херес, поставила бокал на стол и, снова устроившись на диване, принялась обмахиваться веером. – Никто никого убивать не будет. Это просто увлекательная игра: лорд Холлис начитался книжек про пиратов…