Постройку «Кассиопеи» лоббировал сам Холлис, это был его хитро задуманный план. Корабль предназначался королевскому военному флоту для участия в Орлеанской войне, в которую Англия ввязалась ещё в 1689 году, после того, как вошла в антифранцузскую Аугсбургскую лигу[12]. Первоначально фрегат назывался «Андромедой». Свежевыстроенное, только сошедшее со стапелей и ещё не видавшее солёной воды судно было выкуплено самим же Холлисом за совершенно смешные деньги. Сбить цену очень удачно способствовал случай: корабль был спущен на воду 1 июня 1692 года, как раз накануне грандиозной победы, одержанной флотом союзников над адмиралом де Турвилем. В те дни проходила ожесточенная морская битва в районе Сен-Мало, в которой знаменитый французский адмирал потерпел сокрушительное поражение.

Союзники радовались этому успеху, и на волне эйфории Холлис убедил своих друзей в Адмиралтействе, что теперь войне конец, флот всё равно придётся сокращать, а для пополнения королевской казны стране в значительной мере потребуются каперы, а не военные корабли, которые приходится содержать за счёт государственных средств. Так для чего понапрасну расходовать казённые деньги? Однако Холлис оказался не очень хорошим провидцем – война продлилась ещё пять лет. Но сделка успела состояться, и лорд Холлис стал владельцем фрегата.

После покупки корабля Холлис получил королевский патент на каперство. Но смириться с мыслью о необходимости делиться добычей с Вильгельмом III, пусть даже в форме налога, лорд Холлис решительно не хотел, ведь этот налог составлял порой чуть ли не половину награбленного. Немалые долги сделали его очень расчётливым и жадным до денег, он решил стать «морским псом», вольным охотником. Этому решению способствовал и стратегический расчёт. Дело в том, что грабить вражеские французские суда было не очень интересно. Более лакомый кусок представляли корабли союзников – испанские галеоны, перевозящие какао, табак и, главное, золото и серебро из южноамериканских колоний. Такими же «приятными на вкус» были и торговые суда соотечественников. А поэтому гораздо интереснее с коммерческой точки зрения быть вольным пиратом, нежели капером.

Единственные люди, с которыми Холлис мог и желал поделиться добычей, были его друзья. Все они – и миссис Эмили Джоус, урождённая мисс Гриффитс, и её брат Винсент Гриффитс, и Гарри Мэтью, и лорд Джеймс Уолтерс – уже многие годы были друзьями Оскара. Он собрал их на борту только что купленного корабля и предложил вместе поразбойничать на море. Все они были ещё достаточно молодыми и безрассудными людьми, и такой способ поправить своё финансовое положение показался им очень экстравагантным, романтичным и даже привлекательным.

– Чтобы никто не догадался о наших намерениях, – заявил тогда друзьям Холлис, – мы должны закамуфлировать нашу пиратскую вылазку под увеселительное морское путешествие. Нам надо изображать развлекающуюся молодёжь. А для этого на борту необходимы ещё две, а лучше – три дамы.

– Не много ли? – усомнился Мэтью. – Женщины на корабле…

– Ерунда, – отрезал Холлис. – Когда на борту боевого корабля несколько знатных леди, любому портовому писарю будет ясно, что пушки нужны исключительно для охраны их чести.

– Сорок пушек? – усомнился Уолтерс. – Не многовато ли для чести?

– Достаточно. Если вдруг на честь наших дам будут покушаться карибские флибустьеры.

Так в компании появились ещё три женщины: невеста Уолтерса Джулия Гарлей, подруга леди Эмили мисс Олуэн Уордли, не первый год имевшая виды на её брата, и подружка Олуэн баронесса леди Мэри Дэлилай, за которой уже несколько месяцев абсолютно безуспешно ухаживал Винсент Гриффитс.