Работает, – успокоил я Илюху, который весь бледный немигающими глазами смотрел на меня.

Папа к телефону упорно подходить не хотел, я, наверное, ждал гудков двадцать, а потом вдруг в трубке послышался недовольный женский голос.

Я слушаю!

Мне папу, – сказал я, – Александра Скляра.

Кого? Какого папу, девочка, ты ошиблась номером! – сказала мне трубка, и раздались короткие гудки.

За девочку я даже не обиделся, сейчас не до обид было. Я попытался позвонить отцу еще два раза, чем довел женщину до нервного срыва. Под конец она истошно кричала:

Девочка, ни папы, ни мамы, ни бабушки с дедушкой здесь нет! Набирай номер правильно и прекрати сюда звонить!

А потом:

Какие осы? Что за розыгрыши?! Прекратите!

Это я ей про наших ос попытался рассказать, подумал, может, подскажет что, но она даже не поняла, о чем я. Так мы с Илюхой выяснили, что папин номер телефона я забыл.

Больше звонить было некому.

Может, в полицию? – спросил Илюха

Рано, – говорю, – но телефон с собой берем. Илюха кивнул и сунул мобильник в карман. Потом он взял лист бумаги, ручку и принялся писать записку маме, на тот случай, если она все-таки придет.

«Мама, не волнуйся. Мы с Михой ушли в лес. У нас там небольшое дело. Когда придешь, позвони мне на свой телефон, только не знаю, как. Говорил же, что мне свой собственный телефон уже иметь пора. А ты все – облучение, вредно. Я надеюсь, с тобой ничего не случилось, я тебя потерял вообще-то с самого утра. Ты где, мам?» Дальше Илюха писать не мог, потому что его душили слезы, и он плакал и плакал, минут десять. Так что я сам закончил письмо, чтобы время не терять.

«Тетя Наташа, – приписал я, – мы пошли в лес за осами. Скоро вернемся. Скажите моей бабушке, чтобы она не волновалась. У нас все хорошо. Илюха и Миха».

Я положил письмо на стол, на самое видное место. Когда мама Илюхина придет, сразу его заметит. Только когда она придет? И куда ушла? И где моя буля? И почему телефоны ни у кого не отвечают? И что вообще происходит? Все эти вопросы я прокручивал в голове, и чувствовал, что вот-вот тоже заплачу. Хотелось лечь на кровать, уткнуться лицом в подушку и лежать так, пока кто-нибудь наконец не придет. К счастью, Илюха постепенно успокоился, и плакать я не стал. Илья перечитал свою записку, хотел переписать, но я ему не разрешил.

Все хорошо написано, – говорю, – четко и ясно. Не будем время терять, пойдем.

Ладно, – нехотя согласился мой друг, и мы вышли из дома.

Осы висели над крыльцом, все так же указывая нам на лес, и мы пошли, жужжалки медленно следовали за нами на расстоянии в нескольких метров. Чтобы выйти к лесу, нужно пройти через все наше садоводство, что мы и сделали. И пока мы шли, нам не встретился ни один человек. Ощущение складывалось, что все кругом вымерло: не лаяли собаки, не пели птицы, мы слышали одно только осиное жужжание у нас за спиной. Признаюсь честно, было страшно. Мы дошли до магазина. Двери были открыты. Я предложил зайти. Зашли. За прилавком – никого. Радио, которое обычно работает, молчит. Тишина.

Трюф, – позвал я пса продавщицы, который обычно спал под прилавком, старый такой пес, черный, но собаки тоже не было.

Чертовщина какая-то, – произнес Илья упавшим голосом.

И я согласился. Мы постояли немного в магазине. Никто так и не появился, что нас, впрочем, уже не удивило, ничего не оставалось, как отправиться дальше.

Мы вышли из садоводства и шли вдоль поля по проселочной дороге, впереди виднелся лес. Осиное стадо летело теперь впереди нас, сомнений не было – они показывали нам дорогу, только вот куда, вопрос оставался открытым. Илюха вдруг остановился как вкопанный: