Послание из страны Ос Александра Лусникова

Послание из страны Ос

Когда встали часы

В это очень трудно поверить, почти невозможно. И не знаю, сможете вы, или нет, но я вам расскажу свою историю. И это вы уж сами решайте, за кого вы меня примите: за самого отъявленного вруна, или за самого счастливого мальчишку, которому повезло выпутаться из переделки, в которую и поверить-то нельзя.

В общем, дело было так..

Я проснулся как обычно на каникулах, часов в десять. Нет, я проснулся, конечно, гораздо раньше, просто вставать не хотелось. На даче у меня так всегда, потому что уж больно хорошо лежать в кровати в комнате на чердаке и слушать, как жужжат осы в гнезде, прямо под самой крышей. Солнце в окно светит – красота.. Бабушка называет меня романтичным лентяем, когда я ей рассказываю о том, как мне нравится слушать ос, или дождь, или ветер, или еще что-нибудь, лежа в кровати. Но я, конечно, не лентяй, и уж тем более не романтичный, просто я люблю слушать утренние звуки на своем чердаке. Что тут такого? В тот день осы как будто жужжали сильнее обычного. И что-то в их жужжании меня насторожило: на передний план выступало все время прерывистое жужжание одной осы, оно было какое-то грозно-повелительное, и весь осиный хор вторил ей еще с большей силой. И громким оно было до жути. Я слушал звуки осиного роя, и как-то неспокойно было у меня на душе, вот хоть верьте, хоть нет, тревога какая-то у меня появилась. Но ненадолго.

Сладко-масленый запах бабушкиных оладушек, которые она пекла на завтрак внизу, отвлек меня, и я вылез из кровати. Поглядел в окно. За яблоневыми ветками проглядывал дорога. Никого не было. Солнечное спокойное июльское утро. Благодать, одним словом, как бы сказала бабушка. Я быстро оделся, как в армии. Мы с дедом всегда наперегонки одевались. Я уже в пять лет за минуту натягивал на себя и колготки, и свитер, а сейчас мне почти девять, так уж что и говорить, теперь я, наверное, одеваюсь секунд за двадцать, дедушка был бы доволен. Он умер, мой дед. Разбился на машине. Ехал по трассе, никого не трогал, а ему навстречу выехала газель. В ней было четверо, и все живы остались, а моего деда больше нет. Я часто его вспоминаю, моего деда, почти каждый день. Мы с ним были друзьями. Так вот, думаю, он бы сказал мне: «Молодец, Миха», если бы увидел, как я быстро одеваюсь, как в армии.

Я открыл дверь, вышел на балкон, чтобы по лестнице спуститься вниз, и посмотрел на осиное гнездо, оно как раз находилось теперь над моей головой. То, что я увидел, было, по меньшей мере, странно. Осы вились над крышей. Их было в несколько раз больше, чем обычно, ну то есть, я хочу сказать, что я никогда не видел около улья такое количество этих жужжалок. И самое главное, они выстроились каким-то удивительным образом. Не как это у них принято, эдаким вытянутым шаром, а совсем наоборот. На этот раз они образовали круг, довольно большой, в середине которого можно было очень четко различить крест из все тех же желто-черных насекомых. Я остолбенел, потому что ужасно странно это выглядело. Жужжали они все так же, какая-то оса выбилась у них там в лидеры, солировала, но какая именно, я понять не мог, как ни всматривался. Я постоял на балконе минут пять. Ничего не происходило. Странно выстроенный осиный рой все так же висел над крышей, форма его не менялась. Я спустился вниз, может, подумал, не так уж этот крест все-таки удивителен. Может, в конце концов, у них, у ос, сегодня праздник какой, или еще что.

На веранде на круглом столе дымились бабушкины оладьи, я так и облизнулся, люблю их, сил нет, да еще с клубничным вареньем!

Буля! – позвал я бабушку.

Она не ответила. Я зову ее булей, так уж повелось, и пусть кому-то покажется, что это по-детски слишком, как этому Вадьке Рудину из соседнего дома, мне все равно. Я знаю, бабушке нравится, что я так ее называю, поэтому не перестану ни за что. Что мне сложно что ли булей называть, раз ей приятно? Тем более, по правде, мне и самому нравится. «Буля» – нежно, по-моему, кто-то скажет, по-девчоночьи, а я плевать на это хотел.

Буля! Ты здесь? – еще раз громко крикнул я. Но бабушка, видно, куда-то вышла. Может, к соседке, тете Рае, или в лавку за молоком, или к колодцу за водой, хотя я просил ее не таскать ведра, я и сам могу, все-таки я – мужчина. Одним словом, не знал я, куда бабушка направилась, но ждать ее я не мог. Уж больно хотелось поскорее начать лопать оладьи. Поэтому я уселся за стол и с аппетитом принялся за завтрак: не жалея клубничного варенья, я проглотил штук десять вкуснейших оладушек, которые так и таяли во рту, и только тогда перевел дух. Стал вспоминать, какие планы у меня были на сегодняшний день. Во-первых, мы с Илюхой, это мой школьный друг, самый лучший, ну то есть, я хочу сказать, что в классе у меня друзей хватает: и Леха, и Пашка, но это, конечно, не то, а вот Илюха – это друг настоящий. Да еще, ко всему прочему, у него тоже дача в нашем садоводстве, так что мы с ним вообще не разлей вода, как сказала бы бабушка. Так вот, во-первых, мы с Илюхой, должны достроить наш плот: начали еще недели две назад, думали быстро выйдет, так не тут-то было, дело непростое оказалось. Мы только деревья сухие дней пять искали, потом рубили еще столько же, ну или около того. А дальше уже пилили, обтесывали. Сегодня должны смолить, потом он высохнет, тогда уже и на воду спустим. Во-вторых, нам с Илюхой один заколоченный дом проверить нужно, здесь недалеко, в Сосновке – в садоводстве соседнем. Говорят, там по ночам странные звуки слышатся, будто бы там музыка играет и все прочее. Но мы-то с Илюхой уверены – сказки все это для малышей, какая музыка, но проверить надо. Так я сидел и соображал, больше, вроде бы, дел у меня не было. Я слопал еще с полдюжины оладий и на этом решил остановиться, потому как, все меру знать надо, так я рассудил. Запил все это дело какао. И все ждал булю, бабушку, в смысле, но ее так и не было. Тем временем, осиный рой, что висел над нашей крышей и что показался мне странным, перелетел на новое место и завис теперь за окном веранды. Я его заметил не сразу, а когда заметил, опять мне стало как-то не по себе, потому что форму свою он не изменил, и все так же несколько зловеще в середине круга, выстроенного осами, красовался крест. Я стал наблюдать за роем. Ничего, собственно, не происходило. Осы просто зависли над самым моим окном. Я просидел за столом минут пятнадцать, осы висели, бабушка так и не появилась.

– Что же им нужно-то, этим осам? – думал я – и чего они место дислокации, так сказать, поменяли? Следят за мной что ли? – я, конечно, в шутку про слежку подумал сначала, но когда пошел в баню, чтобы руки вымыть и вообще освежиться, и увидел в затемненное окно, что осиный рой опять переместился и снова демонстрирует мне свой крест, уже не до смеха было.

– Точно следят, жужжалки, что вам нужно-то??? – я стоял в бане и смотрел на ос. Все-таки это было что-то невиданное, их было, наверное, сотни тысяч, полчище какое-то просто. Мне даже показалось, что отряд их увеличивается на глазах, будто прибывают все новые и новые. Может, конечно, мне это только показалось, но просто действительно много их было, и мне стало снова не по себе. Никакой агрессии они, впрочем, не проявляли. Просто висели в воздухе в метрах трех от двери. Я насухо вытерся, оделся и вышел из бани в сад, медленно, постоянно оглядываясь, пошел обратно в дом, осиное войско висело на месте.

Захлопнув за собой дверь и убедившись, что окна на веранде закрыты, я уселся на диван и стал размышлять, что же это происходит. Ничего путного, надо признать, в голову не приходило. Как я и предполагал, минут через пять осиный рой был снова за окном верынды. Мне даже не нужно было голову поворачивать, то, что осы снова переместились, я понял, услышав характерное жужжание. Посмотрел за окно, естественно, жужжалки на месте – снова висят. И крест – здесь же. Тут уж я совсем было запаниковал. А бабушка, как назло, не возвращалась. «И куда делась – подумал я, – когда так нужна поддержка взрослого человека, никогда никого нет». Я даже не понял, почему мне вдруг стало так страшно, а только стало и все. Хотя, замечу, я и подумать не мог, что меня ждет впереди. Если бы знал, наверное, вообще бы со страху умер. Но я не знал, поэтому решил отправиться к Илюхе, чтобы хоть ему про этих ос рассказать. Солнце уже светило в окно на веранде, значит, сообразил я, дело близится к полудню, поэтому Илюха наверняка проснулся, хотя он еще тот соня. Бывало, договоримся рыбачить с ним, он обещает будильник завести, но где там, никогда не просыпается вовремя, просто не может. Бабушка говорит, что он – сова, но не в смысле птица, а так, просто спать любит. Но сейчас, подумал я, он наверняка уже уплетает гречневую кашу. Его мама, тетя Наташа, постоянно кормит Илюху гречкой, говорит, в ней много железа, и как он может постоянно ее есть, пусть даже и с молоком, не понимаю! По мне так, лучше уж геркулес, но, как говорится, на вкус и цвет товарища нет. Так вот, я решил к Илюхе пойти, потому как одному больше оставаться с этими осами сил моих не было.

Я вышел на крыльцо, осторожно, вот, правда, думал, сейчас, как они на меня накинуться, эти злюки (теперь я их считал злыми, хотя пока они мне ничего плохого не сделали, но вид у них был злобный). Заглянул за угол дома, страшно было, но я себя пересилил: рой по-прежнему висел под окном, крест был на месте, жужжали, надо признать, они, как будто еще с большей силой. Я перевел дух, собрался и как припустил до Илюхиного дома, хорошо еще, что он был через семь домов от моего. Пока бежал, минуты две от силы, все время оглядывался, но меня, похоже, не преследовали. Когда вбегал к Илюхе в дом, успел даже подумать, что, может, это все мои фантазии, может, ничего все-таки странного не происходит, и никакие осы за мной не гоняются. Но когда увидел своего лучшего друга, сомнения насчет странности происходящего рассеялись бесследно. Илья сидел на диване, в руках у него была мухобойка, и он, я сразу заметил, бледный был до чертиков. Как только я вошел, он что есть силы завопил: «Дверь! Закрой дверь!»