Невидимые всадники апокалипсиса Михаил Гинзбург

Воздух в Центральной долине Калифорнии вибрировал, не от жары, что была здесь обыденностью в конце лета, а от звенящей пустоты, что осталась после ушедшего дождя. Редкий для этих мест ливень прошёл ночью, оставив после себя не свежесть, а липкую духоту и тяжёлый запах гниющей влаги и мокрой земли. Над полями, ещё недавно обещавшими щедрый урожай, теперь висела плотная, почти осязаемая марево, скрывающее выжженную солнцем почву. Небо, умытое ночной грозой, оставалось низким и свинцовым, обещая скорое возвращение зноя. Вдали, на горизонте, виднелись лишь неясные, расплывчатые силуэты гор, словно вырезанные из старой, выцветшей фотографии.

Кайл О’Коннор, в своём обычном, заляпанном полевой грязью комбинезоне, стоял посреди экспериментального участка. Земля под его старыми ботинками была липкой, вязкой, но это не останавливало его. Он присел на корточки, касаясь кончиками пальцев пожухлых, изрезанных листьев. Несколько месяцев назад здесь зеленели его надежды – экспериментальные образцы Triticum Aeternum, генетически модифицированной пшеницы, призванной выдерживать засухи, вредителей и, что куда важнее, агонию истощенных почв. Теперь же, вместо золотых колосьев, его взору предстали лишь жалкие, скрюченные стебли, усыпанные чёрными точками – проклятие, которое он не мог понять.

«Опять», – пробормотал он себе под нос, голос его был хриплым от пыли и усталости. Это не была обычная ржавчина или головня. Он видел такие вещи десятки раз. Это было нечто иное. Нечто, что сопротивлялось всем протоколам, всем пестицидам, всем известным науке методам борьбы. Анализы из лаборатории, приходившие на его планшет, были как холодный душ: мутации, которые не имели смысла, резистентность, граничащая с абсурдом.

Голова начинала болеть, привычное, навязчивое давление за висками. Оно появлялось всякий раз, когда мир не укладывался в логику. Его семья. Голод. Это были слова-маркеры, рубцы на душе, которые ничем не залечишь. Он верил, что наука – это щит. Он строил этот щит, кирпичик за кирпичиком, но сейчас этот щит давал трещины.

Солнце, пробившись сквозь пелену облаков, ударило по лицу. Кайл поднялся, потирая глаза. Телефон завибрировал. Звонок от Эндрю Спенсера, его куратора из Корпорации глобальной продовольственной безопасности. Этот человек, невысокий, но с такой хваткой, что казалось, он мог выжать воду из камня, всегда звонил в самые неподходящие моменты.

«О’Коннор, что у тебя там? Новости?» – голос Спенсера был сухим и резким, без всяких предисловий. В нём не было ни капли сочувствия, лишь требование результата.

Кайл посмотрел на поникшие стебли. «Новости не обнадеживающие, Эндрю. Это не обычный Puccinia graminis. Мутации… они слишком агрессивны. И методы распространения. Такое ощущение, будто этот патоген… учится».

На другом конце провода повисла короткая пауза. «Учится? Доктор О’Коннор, вы слышите себя? Вы снова с этими своими теориями. Нам нужны решения, а не псевдонаучные изыски. Рынки уже лихорадит, вы же знаете. А эти чертовы новости о конфликтах в Индонезии и на Ближнем Востоке лишь подливают масла в огонь. Акции падают как камни».

«Я не говорю о псевдонауке, Эндрю. Я говорю о том, что это беспрецедентно. Мы бьемся головой о стену, которую не можем понять. Возможно, источник проблемы глубже, чем мы думаем. Возможно, дело не только в мутациях…» Кайл замялся. Он почти сказал "возможно, это неслучайно", но вовремя прикусил язык. Спенсер уже был на пределе.

«Нам нужно решение, Кайл. Не гипотезы. Сегодня утром нам прислали отчёт из Центральной Африки. Урожай маниока там просто исчез. Не сгнил, не был съеден вредителями – просто исчез, как будто его и не было». Голос Спенсера на мгновение потерял свою стальную жёсткость, в нём проскользнула едва уловимая нотка беспокойства, быстро заглушенная. «И это происходит везде. В Бразилии, в Европе… Если вы не сможете найти решение, О’Коннор, то я не знаю, что будет».

Кайл почувствовал, как желудок сжался. Маниок. Это было хуже, чем он думал. Голод, о котором он так мечтал забыть, снова наступал. И на этот раз, похоже, никто не был застрахован.

«Мне нужно больше времени, Эндрю. И ресурсы. Мне нужна полная свобода в исследованиях, включая доступ к данным всех мировых лабораторий, которые изучают эту проблему. Без ограничений».

Спенсер фыркнул. «Без ограничений? Вы шутите? Вы хоть представляете, сколько эти данные стоят? И кто ими владеет? Но хорошо. У меня есть один контакт. Фонд "Феникс". Они сейчас активно инвестируют в "стабилизацию" мировых рынков. Возможно, у них есть то, что вам нужно. Я пришлю вам их координаты. Но Кайл… последний шанс. Вы либо находите ответ, либо…»

Он не договорил, но Кайл понял. Либо он находит ответ, либо мир будет гореть в огне голода, а его личные демоны станут общей реальностью. Телефонный звонок оборвался.

Кайл стоял посреди своего погибающего поля, его взгляд был прикован к свинцовому небу. Чувство, что он не просто учёный, а участник некой зловещей пьесы, нарастало с каждой минутой. Слишком много совпадений. Слишком много необъяснимого. И этот "Фонд Феникс"… Название звучало слишком многообещающе для мира, который медленно, но верно погружался в бездну. Он почувствовал, как знакомая боль за висками превращается в острый укол предчувствия. Это было только начало.

Глава 2

На следующий день Кайл сидел в своём крошечном офисе, больше похожем на захламленную кладовку, чем на рабочее место ведущего генетика. За окном шелестели листья старого дуба, бросая причудливые тени на груду научных статей и графиков, разбросанных по столу. Воздух, наэлектризованный вчерашней грозой, всё ещё отдавал озоном, смешанным с запахом высушенной пыли и старого кофе. Кайл прокручивал на планшете присланные Спенсером координаты – адрес и контакты Фонда «Феникс». Штаб-квартира располагалась в одном из самых дорогих небоскребов Нью-Йорка, её внешний вид, судя по виртуальному туру, был таким же холодным и отстраненным, как и сама идея «оптимизации» человечества.

Он набрал номер, прижимая трубку к уху. Гудки длились мучительно долго, каждый из них казался отсчётом до неизбежности. Наконец, раздался щелчок, и женский голос, безупречно вежливый, но безжизненный, произнёс: «Фонд „Феникс“, как я могу вам помочь?»

«Доктор Кайл О’Коннор. Я звоню по рекомендации Эндрю Спенсера из Корпорации глобальной продовольственной безопасности».

«О, да, доктор О’Коннор. Мы ждали вашего звонка. Вас немедленно соединят с доктором Элайджей Вэнсом». В голосе не было и тени удивления, словно его звонок был давно предрешен.

Ещё несколько долгих гудков, прежде чем Кайл услышал низкий, хорошо поставленный голос: «Доктор О’Коннор. Рад, что вы наконец-то с нами. Элайджа Вэнс. Я наслышан о вашей работе».

«Наслышаны?» – Кайл поднял бровь. «Боюсь, мои последние результаты едва ли назовешь похвальными».

Вэнс легко рассмеялся, звук был сухим, как осенний лист. «Не скромничайте, доктор. Мы следили за вами. Ваши Triticum Aeternum… амбициозный проект. И мы понимаем ваши затруднения. То, с чем вы столкнулись, выходит за рамки обычного сельскохозяйственного кризиса, не так ли?»

Это прозвучало не как вопрос, а как утверждение, и оно заставило Кайла напрячься. «Именно. Я считаю, что мы имеем дело с беспрецедентными мутациями, возможно, даже с… искусственным воздействием».

«Искусственным воздействием?» – голос Вэнса стал серьёзнее, но в нём не было ни тени удивления. Скорее, лёгкое, едва уловимое удовольствие. «Интересная гипотеза, доктор. Могу вас заверить, мы здесь разделяем ваши опасения. Именно поэтому мы ищем таких блестящих умов, как ваш. Наша миссия – стабилизация мировых ресурсов, предотвращение коллапса. И для этого нам нужны все данные, все возможные решения. В том числе и ваши уникальные образцы, доктор. И полный доступ ко всем вашим исследованиям».

Кайл почувствовал, как по спине пробежал холодок. «Мои образцы? Зачем вам…»

«Для анализа, конечно. Для сотрудничества. Мы уверены, что, объединив наши усилия, мы сможем найти ответ на эту… проблему. Мы предлагаем вам полную поддержку, неограниченные ресурсы, доступ к нашим частным исследовательским центрам и, конечно, полную анонимность. Вы сможете работать над проблемой, не отвлекаясь на бюрократию и скептицизм. Что скажете?»

Это было слишком хорошо. Слишком идеально. Полная свобода, неограниченные ресурсы… но ценой чего? Кайла всегда учили, что за каждым предложением, которое выглядит слишком хорошо, стоит скрытая ловушка.

«Что конкретно вы подразумеваете под «полной поддержкой»?» – спросил Кайл, стараясь, чтобы его голос звучал нейтрально.

«Всё, что вам потребуется, доктор. Оборудование, персонал, финансирование. Мы верим в результаты, а не в отчёты. Но, разумеется, взамен мы ожидаем полной лояльности и конфиденциальности. У нас есть свои методы работы, доктор О’Коннор. И они… не терпят огласки». Голос Вэнса стал почти угрожающим, но настолько тонко, что Кайлу показалось, это всего лишь игра его воображения.

Кайл взглянул на пожухлые листья пшеницы, которые он принёс в лабораторию. Они лежали под микроскопом, безжизненные, но несущие в себе пугающую тайну. Он знал, что в одиночку он ничего не добьется. Но мог ли он доверять этому Фонду, который, казалось, знал о нём больше, чем он сам? Голод нарастал. Войны множились. Он видел это своими глазами, чувствовал кожей.