За ужином Клеманс объявила новость чете Куломб.
– Гувернанткой? В Сент-Эрмасе? – спросила заинтригованная тетка.
– В Утремоне.
– Знать не знаю такого, – проворчал дядюшка.
– Это квартал в Монреале.
– Наша деревушка для тебя, стало быть, недостаточно хороша? – кисло поинтересовалась Аннетт.
– Я всегда была обузой для вас, – вот и все, что ответила ей Клеманс.
Тетка помрачнела, раздраженная потерей денег за пансион – даже той скромной суммы, какую ей платила племянница.
– Если это вся твоя благодарность нам…
Клеманс сочла бесполезным отвечать на это. С нее хватило бы и просто сбежать от такого заурядного и безнадежного существования. В последнюю субботу месяца она купила у Ти-Поля синий шарф, свой залог свободы, и еще – тетрадку. Мысль начать вести личный дневник, где она опишет свои приключения, пришла ей в голову накануне. А прежде чем пуститься в дальний путь, еще столько дней придется ждать!
V
Утром в день отъезда Клеманс, чтобы собраться с мыслями, пришла на могилку родителей и возложила к подножию надгробия букетик хризантем.
– Прошу вас, простите меня. Присматривайте за мной. Я люблю вас и всегда буду любить.
Вернувшись к Куломбам, она увидела, что дядюшка выносит ее чемодан с картонными боками, с которым она сюда приехала тринадцать лет назад и все это время держала в нем кое-какую одежонку и свои книги – она категорически не пожелала оставлять его здесь. Даже не уверенная, что ее наймут на работу, она отнюдь не собиралась возвращаться в Сент-Эрмас.
– Вот же чертовня! Ты что, булыжников в свой баул напихала?
Он засунул багаж сзади открытой двуколки – он закладывал ее, отправляясь заключать государственные сделки. Путь до вокзала проехали молча. Клеманс нечего было сказать; чете Куломб – тем более.
Здание вокзала почти пустовало. Прощались сдержанно. Тетушка все-таки немножко поволновалась:
– Будь осторожней, – наставляла она ее. – Особенно не верь парням. Как следует скрывай все, что думаешь. Большой город очень опасен…
Чета Куломб покинула племянницу еще до того, как к зданию вокзала, весь в клубах сероватого дыма, подкатил поезд «Канадской Тихоокеанской железной дороги».
Путешествие восхищало молодую женщину, никогда прежде не выезжавшую за пределы родной деревни. Все ее очаровывало: удобная скамейка, проносящиеся за окном пейзажи, уходившие в бескрайность поля, негромкие зовы гудка, перестук колес… Она уснула, убаюканная движением поезда.
Ее разбудил резкий звук свистка. Состав въезжал в здание вокзала, отдуваясь как слон. Клеманс с грехом пополам выкарабкалась из вагона, волоча тяжелый чемодан. Юный носильщик в красной форме с золотыми пуговицами подошел к ней.
– Могу я помочь вам, мадемуазель?
Не дожидаясь ответа, он схватил ее багаж.
– Да это весит целую тонну!
– Вы не знаете, могу ли я пешком дойти до Утремона?
Он поставил чемодан и с насмешливым любопытством взглянул на молодую женщину. Перед ним явно была деревенская девчонка – миловидная, но наивная.
– Если вы готовы прошагать пару часов, то воля ваша. Но с таким чемоданом я советовал бы сесть на трамвай. А еще лучше поймать такси, если в карманах у вас звенит.
Клеманс охватило смущение. В альманахе Бошмена ей приходилось видеть фотографию трамвая, и она знала, что эти машины приводятся в движение с помощью электрических проводов, но понятия не имела, где в него садиться, какой маршрут выбрать, как оплатить проезд. И еще она не поняла выражения «в карманах звенит».
– Мамзель Дешан?
В нескольких шагах от нее стоял человек высокого роста, чернокожий, в бежевой ливрее с золотыми галунами, с кепи в руке. Клеманс была озадачена. Впервые за всю свою жизнь она видела человека с другим цветом кожи не на картинке. Она в душе выругала себя за малодушие.