Ноги у Клеманс подгибались – ее невольно поразила строгость духовной особы, чьи суровые проповеди держали прихожан в непрестанном страхе. Чтобы укрепить свою решимость, она про себя повторила текст объявления, выученный ею наизусть: «Вдовец ищет гувернантку для своего сына двенадцати лет, хрупкого здоровьем». Я должна быть отважной ради этого мальчика.
– Слушаю вас, – повторил кюре, постучав кончиком пера по чернильнице.
Вместо ответа молодая женщина извлекла из рукава газетную вырезку и положила прямо перед ним. Он нахмурил брови.
– Где вы нашли такое объявление?
– В «Ля Пресс».
– Вы читаете эту нечестивую газету?
– Кто-то из клиентов забыл ее у дяди. Я желаю заявить о своей кандидатуре на эту должность.
Кюре с неодобрительным видом пробежал глазами несколько строчек.
– Вдовец… Кто поручится, что у него нет дурных намерений!
– Это отец семейства. И его мальчику я необходима!
Кюре Гронден смерил ее строгим и пренебрежительным взглядом.
– Что вы об этом знаете? Я вижу, вы весьма самонадеянны, мадемуазель Дешан.
Клеманс почувствовала, что идет по тонкому льду; еще чуть-чуть – и от ее мечты не останется и следа. Она поняла: чтобы доказать свою правоту, ей следует казаться поскромней.
– Вы правы, господин кюре. Я не знаю этого мальчика, но верю, что могла бы принести ему пользу. И вы единственный, кто мог бы мне помочь.
– Ваши дядя и тетя знают о ваших планах?
– Пока нет. Я говорю о них только вам.
– Вы слишком молоды, чтобы вот так пускаться в приключения. Монреаль – город большой, полный опасностей.
– Я уже взрослая. Я ежегодно воспитываю два десятка школьников, а это ведь задачка не из легких.
– А кто вас заменит? Хорошие учительницы на улицах не валяются.
Священник впервые отвесил ей комплимент.
– Имельда. Старшая дочка господина Троттье, владельца склада общего пользования, она моя лучшая ученица. В августе ей исполнится восемнадцать.
– Дайте мне немного поразмыслить.
III
От священника Клеманс вышла страшно огорченная – кюре Гронден так и не дал согласия на рекомендательное письмо. Стоило ей войти в класс, как вид беспорядочно стоявших парт, орущие ученики и летающие по воздуху бумажные шарики повергли ее в уныние. «Я должна уехать отсюда во что бы то ни стало».
Через несколько дней, в субботу, Клеманс, читая на чердаке «Дочь шуанов», услышала, как тетушка зовет ее спуститься.
– Господин кюре пришел и хочет тебя видеть!
Молодая женщина поспешно спрятала книгу в шкаф и спустилась сперва на жилой этаж, а потом по трухлявым ступенькам – в гостиную за мастерской хозяина. У дровяной печи маячил долговязый силуэт священника. Издалека доносились звуки ударов молота по наковальне и лошадиное ржание.
Кюре повернулся к Аннетт Куломб.
– Не соблаговолите ли оставить нас наедине?
Та поджала губы и вышла из комнаты. Священник порылся в кармане сутаны и вынул запечатанный конверт, который и протянул Клеманс.
– Вот то письмо, о котором вы просили. Прошу вас не открывать его и послать напрямую тому, кому оно предназначено. Я сам вписал адрес, который был указан в объявлении. Вам остается только оплатить отправку. Удачи, мадемуазель Дешан. Надеюсь, вы не пожалеете о решении покинуть то, что остается от вашей семьи.
Молодая женщина сунула конверт в карман фартука.
– Спасибо.
Он поклонился и, выходя, помахал на прощание мадам Куломб. Та же, уязвленная тем, что священник не удостоил сообщить ей о цели прихода, сразу обернулась к племяннице:
– Чего ему от тебя было надо?
Клеманс раздумывала. Открой она свои планы тетке – та не преминула бы осыпать ее упреками в неблагодарности и непременно вставила бы палки в колеса. Надо хранить тайну до тех пор, пока не придет ответ.