Однажды в майский денек, когда ее ученики были особенно непоседливы и невежественны больше обычного, Клеманс возвращалась к Куломбам так медленно, будто несла тяжелую ношу. Даже небесам, окаймленным белыми облачками, и прекрасным полям, утопавшим в охровом солнечном свете, не удалось разогнать ее печаль. Одна только простая мысль, что с той же безжалостной монотонностью дни ее жизни потекут и дальше, наполняла ее сердце отчаянием.

Иногда она подумывала, а не выйти ли замуж, но тут еще предстояло найти претендента, который пришелся бы ей по душе. Никто из деревенских парней не привлекал ее – даже красавец Жозеф Тибодо, в кого были влюблены все девчонки, казался ей неотесанным грубияном. А случись так, что ей бы понравился кто-то и она вышла бы за него – тут же потеряла бы работу учительницы, требовавшую безбрачия. Она хоть и зарабатывала не больше ста пятидесяти долларов в год, но и эти деньги были ей необходимы, чтобы оплачивать пансион у Куломбов и покупать свои любимые книжки.

Дойдя до мастерской дядюшки, Клеманс заметила, что на прилавке валяется номер «Ля Пресс». Мсье Куломб, почти неграмотный, никогда не читал газет, говоря, что «этот хлам и впрямь годится только чтоб бросать на него очистки от картошки»; стало быть, ее тут забыл кто-то из клиентов. Она схватила газету и украдкой сунула в рукав. Уже поднявшись на чердак, она пробежала глазами заголовки большими буквами: «Четыреста детей, отравлены молоком, в котором обнаружен формалин, в сиротском приюте в Мексике», «Трагическая гибель ребенка на горе». От этого ее как будто внезапно швырнули в шум и ярость неведомого мира.

Перелистывая газету, Клеманс поражалась изобилию рекламы, превозносившей достоинства сиропов от кашля, «чудо»-кремов для сохранности молодости кожи, мягкости сигарет «Тюрре», «Джин Пиллс» чтобы освободить организм от ядов, эликсир доктора Монтье – от него быстро встанете на ноги, если вдруг захворали… Здесь продавали мебель, коврики, линолеум, живопись, одежды для дам, мужчин и детей. Когда были еще живы ее родители, они иногда брали ее с собой в универсальный магазин «Троттье и сын», походивший на пещеры Али-Бабы своими бессчетными галереями и полками, ломившимися от всевозможных товаров, но сейчас, на взрослый глаз, все это выглядело лишь пыльной коммерческой лавкой со старыми дощатыми полами в древесных опилках.

На последней полосе газеты размещались маленькие объявления. Там искали мужчину – мастера на все руки, садовника, прислугу по хозяйству, секретаршу. Ее внимание особенно привлекло одно объявление:

На нее сильное впечатление произвели слова «гувернантка» и «сын с хрупким здоровьем». Ей опять вспомнилась «Джейн Эйр» – история девушки-сироты, которая хочет изменить свою жизнь и размещает объявление, желая стать наставницей; наконец ее нанимает мистер Рочестер, богатый и угрюмый хозяин замка Торнфилд-Холл, и она безумно влюбляется в него. Клеманс до такой степени слилась с образом Джейн, что даже начала сочинять в тетрадочке, купленной у Ти-Поля, историю одного загадочного герцога, чьи волосы и очи чернее ночи; он заблудился в окрестных лесах и пришел в деревню. Он тут же обращает внимание на Констанс – скромную девицу с бледным лицом, преподающую в сельской школе, и предлагает ей заняться образованием своей воспитанницы, тем самым избавляя от этой убогой жизни. Дни идут за днями, а интрига усложняется: злобная крестная мать не дает ей уехать с прекрасным незнакомцем, оставляя в глубоком отчаянии. Однако герцог под покровом ночи устраивает побег. В коляске, укутанная мехами, под усыпанным звездами небом, Констанс без тени сожаления созерцает деревенские дома, понемногу тающие в ночном мраке. Однажды тетушка Аннетт наткнулась на эту тетрадку; сунув в нее нос, она побагровела от ярости и бросила ее в печь.