Стояла чудесная погода. Бриз приносил запахи трав и живой, сочной зелени. Лес был усеян белыми цветами. Мать рассказала мне, что это триллии – по-латыни они называются trillium. Когда мне выпадала радость погулять с нею, что бывало редко из-за ее сердечных недомоганий, она всегда говорила, как называются встреченные нами по пути растения и птицы. Она помогала мне собирать гербарий из диких цветов Квебека, который я сохрнанил. Просматривая его, я всегда думаю о ней.
Мы вышли на полянку, вокруг которой росли дубы и клены. Сквозь кроны деревьев искристо блестели солнечные лучи. Мы сели перекусить и сразу набросились на вкусные сэндвичи, приготовленные для нас мадам Августой. Когда мсье Ахилл хотел было сесть поодаль, мама настояла, чтобы он ел вместе с нами, сказав, что все создания человеческие родились равными.
Когда мы закончили трапезу, мама погладила меня по волосам и сказала, что мое появление в этом мире – лучшее, что только могло с ней случиться. Она произнесла это с печальной улыбкой, как будто готовилась отправиться в далекое путешествие. Я был так полон любовью к ней, мне казалось, что грудь моя разрывается от любви. Потом мы еще несколько раз выезжали на такие прогулки, но та особенно запомнилась мне. Самое приятное воспоминание в моей жизни».
Клеманс достала из рукава носовой платок и вытерла слезу. Изящество, с которым Тристан описал эту пасторальную поездку, зрелость, проявленная им в рассказе о матери, далеко превосходили все, что обычно свойственно его возрасту. За его ранимостью таилась поразительная сила характера. Ей вспомнилась фраза, брошенная тетушкой Аннетт в тот день, когда хоронили ее родителей, а она рыдала и все не могла успокоиться: «то, что не убивает нас, делает нас сильнее». Давно уж ей не давали покоя эти жестокие слова – но, прочитав этот текст, она увидела в них совсем другой смысл: если горе не разрушило нашу душу – значит, оно смогло выковать ее. И теперь она была уже более чем уверена: сюда, в этот дом, ее привела сама судьба – с тем, чтобы она взяла мальчика под свое крыло.
Перечитав сочинение своего ученика, чтобы исправить безобидные описки, она снова обратила внимание на последний абзац, показавшийся ей полным смысла:
«Когда мы закончили трапезу, мама погладила меня по волосам и сказала, что мое появление в этом мире – лучшее, что только могло с ней случиться. Она произнесла это с печальной улыбкой, как будто готовилась отправиться в далекое путешествие».
Жанна Левассёр предчувствовала свою скорую смерть?
Кто-то тихо стукнул в стекло. Она подняла взгляд и увидела за большим окном мсье Ахилла. Он знаками просил впустить его. Заинтригованная, она открыла ему дверь.
Садовник встревоженно огляделся вокруг, словно опасаясь, что за ним кто-то следит.
– Мне нужно кое-что вам передать, – сказал он шепотом.
Он протянул ей мозолистую руку. На загрубевшей от постоянного труда ладони блестело украшенное брильянтами, немного потускневшее золотое кольцо.
XV
Клеманс молча уставилась на кольцо.
– Оно принадлежало мадам Жанне, – прошептал садовник.
– Вы уверены в этом?
– Ее имя выгравировано на внутренней стороне, как и имя мсье Шарля. Они поженились в мае 1913 года.
– Где вы его нашли?
– В саду, рядом с фонтаном, через несколько недель после кончины мадам Жанны.
– Почему бы не вернуть его доктору Левассёру?
Мсье Ахилл опустил голову, как будто застыдившись.
– За несколько дней до смерти мадам Жанна попросилась вывести ее в сад, чтобы подышать свежим воздухом. Мсье Шарль и слышать не захотел, он боялся, что перемещение ей только повредит, но мадам Жанна настаивала, ей хотелось насладиться благоуханием сирени. Ну, тут уж он уступил.