Это открытый вопрос – возможна ли межполовая дружба? Когда-то давно я однозначно себе на него ответил и успокоился. Проблема в том, что я совершенно не помню, как ответил, помню только, как успокоился. Но если взять меня сегодняшнего, то я склонен сомневаться в возможности дружбы между людьми вообще. А если дружбы нет, то нет смысла и в общении, если оно не подкреплено общим делом.

Чем реже ты оказываешься у большой воды, тем это событие волшебнее.

Дана цитирует: «Уже заря одолевала в споре нестойкий мрак, и, устремляя взгляд, я различал трепещущее море»… Люблю начитанных девок.

Мы припарковались у отбойника на небольшой площадке, откуда открывается невероятный вид на бухту. Вдалеке покачиваются, стоя на рейде, огромные корабли. Увидеть, как они качаются, с такого расстояния нельзя. И, тем не менее, я знаю – они раскачиваются!

Когда сутки напролет нюхаешь в машине пот, исходящий от четырех человеческих тел, мучимых солнцем, а потом, вдыхаешь запах утреннего моря, кажется, что узнал ответ на все вопросы.

Самое дешевое жилье, которое нам попадалось, стоило двести рублей в сутки. Теперь таких цен уже нет, и я ощущаю себя чахлым старцем, рассказывающим внукам про мороженое за десять копеек.

В этих строениях нет состояния новостройки, даже если они построены сегодня утром.

Я смотрю на кровать и представляю количество людей, которое на ней зачато. – Половина населения Евфрата и Тигра, часть Средиземноморья, вся северная Европа и Дунай с его могучими ручьями и оттоками. Партнеры юга и партнеры севера, как можем мы поступать друг с другом так нечестно?..

Я лежу на зеленом, каким мог бы изобразить его живописец, песке бухты ногами вперед и, прикрыв глаза, воображаю перевернувшееся море, – волну, которая всех нас погасит. Однако неверным будет утверждение, что волна погасит именно нас, – она погасит тех, которыми мы будем когда-то тогда, нескоро, в момент падения волны, мы же избежим этой участи, поскольку бесконечно меняемся в худшую сторону. К тому же если трактовать падение волны, как нечто плохое, то оно никогда не случается с человеком, который этого плохого ждет или хотя бы допускает сам его факт. Наверное, слово

«счастье»

придумано где-то в этих краях.

Ничто не доставляет столько боли, как воспоминания о нем.

В наши последние с Марией годы не происходило ничего резкого, тихий быт без драк и столкновений. Я знал, что когда-нибудь это простое спокойствие мы будем вспоминать с моей девочкой как лучшее время в жизни. Будем говорить – вот тогда у нас было счастье, а мы не ценили.

Все оказалось иначе. И когда она рассказывала, что влюбилась в мужика, мне еще не было плохо настолько. Хотя в тот момент, я видел, как падают стены, которые мы так долго и трудно строили.

Иногда Пётр приходит помочь мне собрать кое-что из ее вещей. Я передаю их через общих знакомых.

Первые пару месяцев Звонарь не отходил от меня ни на шаг. Он запускал свои нити в самый центр моего мозга и играл ими. Чтобы отвлечься от боли в висках я царапал запястья, большую часть дня проводил распластанным, мучился от бессонницы. Пётр сидел у моей постели. Временами мне казалось, что я начинаю сходить с ума. И в какой-то момент я перестал просить ее вернуться.

Пётр и Павел, я чувствую себя таким несчастным… Единственное, что мне было надо это всего один шанс. Я инвестировал в эту ебаную блядь десять лет своей жизни, а она не дала мне единственного шанса исправить то, что ей не нравилось и любить ее так, как ей хочется. Самое обидное – понимать, что мы всегда хотели одного и того же, а когда мы, наконец, это выяснили, она просто ушла.