Разгоряченный панень выскочил из-за стола и исчез под звук мелких, удаляющихся шагов. Городничев молча посмотрел сквозь меня в невидимую даль, туда, где стоял холодильник.

Хорошо после драки что-нибудь в тишине попаять. Сегодня мы будем исправлять кассетный диктофон. Это ведь так глупо, когда он записывает и воспроизводит голоса при нажатии кнопки. Любая вещь должна быть живой, и мы будем делать так, чтоб диктофон включался на запись и на воспроизведение, когда он сам сочтет нужным.

В копилке изобретений Городничева уже есть электрическая лампа на солнечной батарее, которая почти не светит; телефон, переворачивающий слова; и главное, чем он нескрываемо гордится, – часы, идущие назад. Он передал их на хранение мне, и я ношу их. Другого времени в моем мире нет. Через пару лет часы аналогичной конструкции можно будет купить в любом часовом магазине, но пока я единственный обладатель такой вещи на земном шаре.

Я очнулся от того, что в камере стало

абсолютно тихо

и вылез из-под одеяла. Почему-то в последнее время Валентина все чаще приходит следом за Звонарем. Может, она хочет проверить, умер я или нет? Переживает, что у меня не хватит воли дождаться Павла?

Сегодня я опять плохо спал – сначала беседовал с Марком, потом как будто заснул, и Павел оказался в комнате. Я видел все это как бы со стороны. С ним явился еще один человек в капюшоне. Павел взял с пола железную кружку и стал бить ей по спинке моей кровати, отчего я проснулся, но не в эту явь, а в предыдущий сон, в котором был Марк.

С тех пор, как Марии нет рядом, я сплю так.

Я сидел перед Марком, но разговаривал с ним не я, а кто-то третий, только моим голосом.

Третий спросил, – почему так сложно создать то, что еще никем никогда не создано? – почему, когда я что-то придумываю, это оказывается уже придумано до меня?

– А в каком году ты родился? – поинтересовался Марк. Он выглядел очень живым, сочувствующим, заинтересованным, и все таким же толстым. Его карие глаза испускали дружелюбие.

– В 84. – Ответил мой голос.

– Ну, все, – сказал Марк, – значит твое творчество ограничено 84 годом. Новое могут создать те, кто родились в 85.

Мне показалось, он надо мной издевается. Марк засмеялся и похлопал себя по животу, – представь огромное сито, которое процеживает человечество. На одной стороне сита люди, которые уже сделали открытия, а на другой те же люди, но они еще только пытаются что-то открыть. – Он замолчал. Мой голос тоже ничего не спрашивал. – Те, которые готовы открыть – вываливаются через отверстия сита в другой слой, туда, где материя не такая плотная, и где их открытия адекватны. Правда, вывалившись, они обнаруживают под собой новое сито, но это пока не важно.

– Погоди Марк, но как же гении? Как сито пропускает сюда их?

Марк усмехнулся и погладил пухлыми пальчиками тыльные стороны ладоней.

– Это недосмотр надзирателей! – Он засмеялся, – пока человек не умрет, он не может оказаться на другой стороне сита. Поэтому задача надзирателей следить, чтобы эти твои гении, ничего тут не наоткрывали. Не идеализируй гениев. Им точно так же, как и тебе, недоступны истины, к которым они стремятся. Они могут только фантазировать и подглядывать за этими истинами в половые отверстия сита.

– В половые отверстия? – Повторил мой голос.

– Да, – сказал Марк. – Но не подглядят. В половое отверстие ничего не видно. Поскольку они думают, что познание прямолинейно, а оно ступенчато, как твои сны. В половом отверстии – поворот.

– Ты хочешь сказать, что роль сита выполняют женщины?

Марк широко улыбнулся и пожал плечами.

– Им предоставляется выбор. Но полноценно они могут делать только что-то одно, либо служить ситом, либо познавать.