Она в самом деле такая вкусная или я в край проголодалась?

— Где эти мошенники? — раздается рявканье и я подпрыгиваю на месте.

Какой жуткий и яростный голос. Кто это там?

— Здесь, господин дознаватель.

— Отпирайте, хочу взглянуть на них перед пыткой!

Пыткой?

Булка тут же застревает в горле, а тело покрывается корочкой льда.

Нас. Будут. Пытать?

Как в тех страшных фильмах: иголки под ногти и утюг?

— Вот и лекарь, — звучит голос того, кого назвали дознавателем. — С ним потом разберемся. А где вторая? Где девчонка?

— Здесь она, — лепечет страж, замок на двери отщелкивается, и я сжимаюсь в крохотный ком.

В ужасе смотрю, как скрипя отворяется дверь, а затем порог пересекает начищенный до блеска чёрный сапог….

Мамочки….

— Господин дознаватель. — раздается голос, от которого все внутри меня замирает, а затем медленно переворачивается…. Там… Король?

Это точно он! Я чувствую его даже кончиками волос.

Грозный дознаватель, что только что хотел войти ко мне с ноги, тут же подпрыгивает в развороте, так и не увидев меня, и склоняется пополам.

— Ваше Величество? — от наглого тона нет и следа. Жалкое лебезение. — Вы… здесь?

— Как видишь. А ты что здесь забыл?

— Прибыл исполнять свой долг, Ваше Величество. Мне доложили, что сюда доставили королевского лекаря, который во время освободительной открыл лавку и промышлял там, используя женщину. Я решил лично проверить.

— Кто доложил? — резонно спрашивает король, и спина дознавателя (это все что я вижу) напрягается еще сильнее.

— Так… стражники….

— Ваше Величество, позвольте сказать! — тут же подает голос стражник. И судя по всему, получив разрешение, продолжает. — Наши люди держали рты на замке, как было велено.

— Чего ты мелешь?! Откуда я б тогда узнал?! — рявкает на него дознаватель.

— Довольно! — отсекает король, а голос его такой грозный, что сердце уходит в пятки.

Не хотела бы я сейчас оказаться на месте того дознавателя. Хотя и моя участь, увы, не завидней…

— Всем выйти. — велит король, и тут же раздаётся топот, закрывается дверь, и все вокруг погружается в густую тишину.

Уверенные шаги направляются сюда, дрожь пробирает до кончиков пальцев. Я застываю, не зная, чего сейчас ждать.

Шаг. Еще один. Третий, и вот в дверях появляется статная широкоплечая фигура.

Лицо как всегда строгое. Губы сомкнуты. А брови хмурятся еще сильнее при виде меня. Цепкий взгляд проходится по моему дрожащему телу, кусочку булочки, которую я сжимаю так, что она вот-вот рассыпется на крошки, и останавливается на моем лице.

— Разве я не велел тебе прятать лицо? — отчитывает он, и вибрации его строгого голоса гудят по венам.

— Я… я не знала, что сюда придут, — мямлю и тут же смолкаю, потому что мое объяснение король воспринимает как жалкое и никчемное оправдание.

— Я дал тебе простую задачу, а ты и с ней не справилась, — порицает он. — А еще заявляешь, что сможешь лечить самого короля?

От последних слов вздрагиваю так, что почти что подпрыгиваю.

Боги, нужно немедленно сказать, что я ошиблась, пока меня не порешили.

Я должна…. но слова не идут.

Потому что сейчас я каждой клеточкой тела чувствую, как из него утекает энергия. Боги, это длится два года? Как он справляется, что никто и не догадывается об этом?

Нет, как так вышло, что он все еще жив?

— Могу, — отвечаю ему, крепко сжав кулачки, и поднимаю глаза. — По крайней мере, я сделаю все, что могу, чтобы залатать ту дыру.

— Дыру? — хмурится он, и сейчас мне стоило бы прикусить язык и соврать, пока еще не поздно. Так было бы правильнее всего, но мое сердце велит поступить иначе.

— Ту самую, что случилась при расколе души.

Глаза короля вспыхивает, а я обливаюсь холодным потом. Знаю, чего мне могут стоить эти слова, но решение менять не буду.