— Нет худа без добра. Мы бы советовали воспользоваться положением и заниматься сейчас тем, чем вы и всегда занимались. Собирайте информацию. А мы будем решать вопрос с нашей стороны.

Я ушам своим не верила. Кем решено? С чего это вдруг решено? Я всего лишь получала от этого анонима информацию, да и то через вторые-третьи руки, писала материалы и ни в какие шпионские миссии не ввязывались. А теперь меня, похоже, собирались основательно взять в оборот. Ну вот просто потому что обстоятельства так сложились! Или кто-то их так сложил?

Да толку шипеть на трубку, если я даже не с организатором того кошмара сейчас общалась!

— А вы в курсе, что тут на каждом шагу камеры? Что за мной следят? Как вы себе представляете мою невыполнимую миссию?

Но на ум тут же пришёл сегодняшний разговор с Олегом, мол, кривишь душой, мать, информацию всё-таки можно добыть, иногда даже и не прикладывая к этому особых усилий.

— Александра, вы справитесь. Мы в вас верим. И ещё. Сейчас вам вышлют в чат сообщение. Перепишите номер — звонить на него можно лишь в крайнем случае. Если ситуация покажется вам безнадёжной.

Меня мороз по коже продрал. Это что ещё за намёки?

— Три минуты. И сообщение из чата будет удалено.

Голос смолк, звонок оборвался.

Я кинулась наверх, в свои апартаменты. Нужно срочно добраться до блокнота.

Влетев в свою комнату, всё же потратила время на то, чтобы плотно притворить дверь. Кинулась к сумке.

Он был где-то здесь, в боковом кармашке. Блокнот с всеми моими ценными наблюдениями за Разумовским и не только.

Пальцы шарили по подкладке, но натыкались на пустоту.

Я не могла его выложить. Вернувшись, я к сумке не прикасалась.

И будто в ответ на мои немые вопросы телефон зазвонил снова.

На экране высветилось «Гад».

Разумовский.

— Да.

— Надеюсь, не занята?

— Не занята, — пропыхтела я, продолжая отчаянно прощупывать подкладку.

— Очень кстати. Нам самое время поговорить.

В низком голосе стыло ненатуральное спокойствие.

— Прямо сейчас?

— Прямо сейчас. Хочу побеседовать с тобой по поводу твоих заметок в блокноте.