Мераб, как настоящий мужчина, держал в кулаке и осыпал милостями многочисленное семейство, включая подброшенных кукушатами племянников и троюродных теток, не вышедших замуж. Александр не мог справится с единственным сыном и женой. Все началось с невинных пасьянсов и иголки, болтающейся на длинной нитке. Маятник послушно соглашался, подтверждая наихудшие опасения. Тогда Лилечка еще была способна мелко скандалить и предъявлять претензии. «Я потратила на тебя лучшие годы своей жизни», – вдруг сообщала с дивана, который считала самым безопасным местом в квартире, что выяснилось, конечно же, с помощью иголки, с которой обшарила все углы. «Если они были лучшие, почему жалуешься?» – привычно отшучивался Александр и звал в театр. Жена подозрительно хмурила брови и утыкалась в недавно составленную астрологическую карту, пытаясь разобраться между Домами и Солнцем в Меркурии. С сыном она вообще прекратила общаться, раз и навсегда обидевшись на его замечание о ведьме. Тем не менее, Артем продолжал осаду и вынудил отца купить квартиру прямо над ними: запущенную четырехкомнатную хоромину, стоившую Александру красномордой малявинской бабы, незначительного Юона и нескольких разрозненных рисунков мирискусников, пущенных на ремонт. В тайне Александр надеялся, что женитьба и рождение дочери образумят единственного отпрыска.

– Какие еще условия?

– Второе: вы выполняете свой контракт, но не до двадцать пятого, а, скажем, через пять минут после полуночи. Конечно, остаток гонорара вам уже не видать, но и аванс формально вы отработаете.

– Есть какие-то пожелания? Ну, скажем, пуля в сердце. Или предпочитаете в затылок? Может быть, яд?

– Безразлично. Творите, фантазируйте, вы же мастер, здесь я не советчик. Итак, вы становитесь моим внебрачным сыном, единственным совершеннолетним наследником. Все бумаги уже готовы, нотариус ждет нас в пять.

– Почему я?

– А выбора и нет, собственно. Друзья? Порядочные люди почему-то всегда становятся порядочными прохвостами, когда речь заходит о больших деньгах. В вас есть стержень, глыба. В каком-то смысле, честь… Не злитесь, я не ерничаю. И потом, только вы можете оказать эту услугу. Знаете, вы мне симпатичны, может, потому что тоже сирота…

– Самостоятельно не справитесь?

– Сам?… Это же грех!

– Я помолюсь за вас.

– Это странно, не верю в богов, но боюсь их возмездия. Я прожил счастливую жизнь. И знаете, понял, что для этого нужно всего три условия. Да, да, вновь всего три: здоровье, интересное дело и близкие, которым можно дарить любовь.

– Простенько.

– Да, незатейливо. Особенно, когда не надо беспокоиться о деньгах.

Когда Лилечка совершенно окопалась в диване и почти потеряла человеческий облик, единственным раздражителем стал пистолет ее отца, до поры хранившийся в дальнем углу шкафа, как семейная реликвия. Она подчинялась только его командам. Сдать ее в больничку не хватало мужества, так и таскал по врачам, с боем вливал лекарства. Она не замечала даже внучку, которую все чаще подкидывали Александру. Молодые развлекались изо всех сил, цементируя пузырьками шампанского расходящиеся швы семейной жизни. Анечка все чаще оставалась с дедом, и с удивлением рассматривала недовольные, злые лица родителей, забирающих ее поутру наверх.

А ведь когда-то была совсем другая жизнь, светлая, радостная, не всегда легкая, но жизнь. Они поженились, когда им было по двадцать. Оба сироты, хотя за Лилечкой числилась некая армия теток, дядьев и племянников. Их стараниями за ней сохранилась родительская квартира и молодые поначалу странно себя чувствовали в огромных, заставленных антиквариатом комнатах с пустым холодильником на кухне. С тех пор многое изменилось, только все чаще Александр ощущал себя заживо погребенным. Квартира превратилась в склеп с мутными, давно немытыми окнами, лишь внучка – тонкий лучик света и надежды – возвращала веру, что пожил не зря. Артем бесновался наверху, проклинал отца и, хлопнувшую дверью жену, уставшую ждать красивой жизни. Вряд ли Артем тщательно все спланировал. Детские неврозы, переросшие в навязчивые идеи или маниакальное стремление чувствовать себя несчастным – Александр не знал. Зато сын определенно знал, что все проблемы из-за папаши, не желающего делиться миллионами. Отец уже не пускал его на порог, а лишь ежемесячно переводил на счет сумму, которой едва хватало на бензин и пару ужинов с друзьями в любимом ресторане. Жена требовала новую шубку, серьги не хуже, чем у подруги, список постоянно обновлялся. А потом хлопнула дверью и ушла.