Мне было страшно, и я отстаивала свои границы.
За несколько месяцев моя без четверти «половинка» усвоила, что можно, а чего нельзя. А точнее, что нельзя ничего. Несложно догадаться: дружеские отношения развалились окончательно. Без риска для почек, общаться мы теперь могли только на расстояние вытянутой руки.
Я быстро поняла, любовь – это не мое, и стыдилась бросить человека, которого зачем-то сама втянула в непонятную и ненужную авантюру. Стоило собраться с духом, несчастный продлевал пытку: «Ты знаешь, Варя, меня девушки всегда первыми бросали…»
«Бедный! – думала я. – Нельзя так поступать… Рано или поздно ему ведь надоест и он сам захочет расстаться – надо только подождать…»
Но мальчик попался терпеливый и, по-видимому, обладал крепкими почками. Так «великое чувство» обернулось великой ошибкой.
Глава 10. Новый год на новой квартире
«Не стоит ждать вдохновения, за ним надо гоняться с дубинкой.»
Слова Джека Лондона, которые некоторые воспринимают буквально…
Пока мы с сестрами на новый год разрисовывали окна гуашью и взрывали фейерверки, где-то в кутузке, на другом конце Москвы один печальный снежный Барс тоскливо выл на луну. Или не совсем один…
Это дело покрылось сплетнями и теориями. Каждый, кому не лень, внес свою лепту в образы главных действующих лиц и представил собственную версию случившегося.
Предновогодние допы. Я сижу в коридоре, делаю вид, что зубрю четверти (ноухау от Барсикова – геометрические формулы, законы и теоремы «без воды»), Яночка часа полтора назад ушла перекусить, да так и не вернулась. И вдруг БА-БАХ! Слышу стоны умирающих и крики тех, кто только собирается, а поверх прочего скрежет когтей, лязганье зубов и дикий вой. Поплотнее вжимаюсь в стену. В конце концов я за пределами звериной клетки – выскочить не должен. Дверь кабинета открывается, и оттуда выползает раненый, но все еще живой Яша. Левый глаз лопнул, контужен на обе руки, ног нет, половина черепа снесена. Из правого уха почти вывалился кирпич, на котором значится «физика», а в левое наполовину загнан другой – «математика».
– Варечка,…помоги…
Молчу и стараюсь не смотреть. Яша усилием воли (и только усилием воли, ведь руки контужены, а ног нет) подается вперед и почти преодолевает порог, но вой приближается и из-за его спины высовывается громадная когтистая лапа. Лапа опускается, раздается душераздирающее: «ЧИЯВААААААДЗЕУУУУУУУУУУУУ», слышится громкий хруст. Кирпич «математика» с жутким скрежетом исчезает в изуродованной голове.
Прощай, Яша.
Если находиться на допах Барса, когда он в таком состояние духа, опасно для жизни, то не находиться – и есть смерть. В конце концов, ну, разберет он тебя на запчасти, сожрет душу – все равно аллергик, выхаркает и склеит обратно, почти как было (берусь утверждать, что с носом на затылке жить можно). Но вот пропустить допы равно подписать соглашение о добровольной сдаче себя на металлолом. Потому я, как какая-никакая подруга, срочно звоню Яне, благо (в кои-то веки) она берет трубку:
– Алло, рыба моя, ты где?!
– Я кушаю…
– Какое, нахрен, кушаю?! Полпятого! Барс поглотил душу Чиявадзе, не разбираясь, где грехи, где потроха, и ищет новую жертву. Как думаешь, кто это будет при таком раскладе?!
Порой Янина непосредственность меня поражала (и поражает до сих пор):
– Ой, ну тогда я сейчас потихоньку…
– БЕГИ, горе ты мое луковое!
Не помню, чтобы когда-нибудь видела Яну бегущей. Она готова была спокойно перевариваться в желудке самого свирепого хищника, но не бежать. Неторопливость и только неторопливость. Всегда в своем темпе и в своих мыслях.
Так и теперь подруга явно не спешила. Прошло минут 15, а она все не возвращалась.