Паника, холодная и липкая, как щупальца глубоководного чудовища, начала сдавливать грудь. Он, Джулс Вэнс, бог манипуляций, потерял дар речи. Это было не просто «забыл слово». Это было тотальное обнуление. Словно кто-то нажал на кнопку «delete» в его операционной системе.

И тогда, из самых глубин инстинкта самосохранения, из многолетнего опыта заметания следов и пускания пыли в глаза, всплыло спасение. Или его жалкое подобие.

Джулс кашлянул, прикрыв рот рукой. Изобразил легкое недомогание. «Прошу прощения, – голос прозвучал на удивление ровно, хотя внутри у него все кричало, – видимо, вчерашний… устричный тартар решил напомнить о себе в самый неподходящий момент».

Он нажал на кнопку пульта, пропуская несколько ключевых слайдов. Перескочил через сердцевину своей презентации, через ее душу, если у таких вещей вообще могла быть душа. И начал импровизировать. Говорить общие фразы. Сыпать банальностями, которые он сам презирал. Это было похоже на то, как если бы хирург мирового класса вдруг начал делать операцию на сердце тупым консервным ножом.

Клиенты вежливо кивали. Их лица не выражали ничего. То ли они были слишком хорошо воспитаны, чтобы показать недоумение, то ли… им было все равно. Может, они тоже были пусты внутри?

Когда пытка закончилась и клиенты, обменявшись с ним ничего не значащими рукопожатиями, покинули зал, Джулс рухнул в кресло. Руки дрожали. Сердце колотилось, как пойманная птица.

Он закрыл глаза. Чистый лист. Идеально белый, без единой строчки. Таким было его сознание несколько минут назад. Это было не похоже на обычный творческий кризис, когда идеи просто не идут. Это было… отключение. Словно его мозг – это лампочка, а кто-то просто выкрутил ее из патрона.

За окном, словно по команде, сверкнула молния, и через мгновение грохнул гром такой силы, что стекла конференц-зала задрожали. Небо, до этого момента просто серое и унылое, разразилось яростной, почти истерической грозой. Ливень обрушился на город стеной воды, смывая остатки иллюзии порядка.

Джулс открыл глаза. На столе лежал его блокнот, исписанный заметками к презентации. Он взял ручку, попытался написать хоть слово. Рука не слушалась. Она выводила какие-то каракули, бессмысленные закорючки.

Стресс. Переутомление. Плохой кофе. Он найдет этому тысячу рациональных объяснений. Должен найти.

Но где-то глубоко внутри, там, где цинизм еще не успел выжечь все дотла, шевельнулся холодный, первобытный страх. Тот самый глюк в матрице, который он заметил снаружи, теперь пробрался внутрь. И он понятия не имел, как его оттуда выковырять.

Глава 4: Шепот и предостережения

Следующие дни Джулс Вэнс передвигался по миру, как человек, идущий по тонкому льду над бездонной пропастью. Снаружи – привычная маска непроницаемого профессионала, внутри – тошнотворный коктейль из отрицания и подспудного ужаса. Он списал свой провал на «Зените» на мигрень, на магнитные бури, на ретроградный Меркурий – на любую чушь, которая позволяла ему не смотреть в лицо тому факту, что его мозг, его главный актив, дал сбой.

Но мир вокруг, казалось, решил подыграть его худшим опасениям. Офис «Апекс Тауэр» превратился в паноптикум тихой апатии. Коллеги, эти винтики корпоративной машины, раньше хотя бы имитировали энтузиазм. Теперь они просто… функционировали. Их глаза, отражавшие свет экранов, были пусты, как глазницы черепов. Совещания превратились в ритуальные бдения у гроба креативности; слова падали на полированную поверхность стола и умирали там, не оставив и следа. Джулс ловил себя на том, что разглядывает их, как энтомолог – диковинных насекомых, пораженных неизвестной болезнью.