На экране показали график. «Индекс глобальной вовлеченности». Кривая неуклонно ползла вниз, как больной с высокой температурой. Комментатор что-то говорил о «поколении пустого взгляда».

Джулс выключил телевизор. Сенсационная чепуха. Завтра он придумает новый способ заставить этих зомби хотеть. Он всегда придумывал. Это была его работа. Его проклятие. Его единственное, по-настоящему работающее, обезболивающее.

Просто… этот провал «Душевного Дружка». Он был нелогичен. Не укладывался в его безупречные схемы. Словно в идеально отлаженном механизме появился какой-то крошечный, невидимый глазу, дефект. Глюк в матрице. И этот глюк вызывал у Джулса Вэнса почти физический дискомфорт. Как заноза под ногтем, которую невозможно вытащить.

Глава 3: Чистый лист

Конференц-зал «Зенит» был сердцем коммерческого Вавилона «Апекс Тауэр». Здесь заключались сделки, пожирались конкуренты и рождались химеры маркетинга. Сегодня Джулс Вэнс должен был явить миру очередного монстра – «Персоналити Прайм», услугу по «глубокой кастомизации личности». Подписка на новую версию себя, избавленную от багов вроде совести, страхов и дурацких привязанностей. Идеальный продукт для мира, уставшего от самого себя.

Клиенты – троица из корпорации «НейроЛинк», чьи лица были такими же непроницаемыми, как их финансовые отчеты, – уже сидели за столом из черного гранита, напоминающим алтарь для жертвоприношений. Воздух был заряжен электричеством ожидания и запахом дорогих дезинфицирующих средств, которыми только что протерли все поверхности. Словно готовились не к презентации, а к вскрытию.

Джулс чувствовал себя гладиатором перед выходом на арену. Привычный мандраж, щекочущий нервы, как разряд дефибриллятора. Он всегда превращал этот мандраж в топливо для своего красноречия. Сегодняшняя речь была отточена, как лезвие гильотины. Образы – яркие, как вспышки сверхновой. Аргументы – несокрушимые, как последняя стадия рака.

Он начал. Голос – бархатный, уверенный, обволакивающий. Первые слайды сменяли друг друга на огромном экране, демонстрируя инфографику человеческого отчаяния и диаграммы неудовлетворенных потребностей. Джулс играл на этих цифрах, как виртуоз на струнах чужой души.

«Мы предлагаем не просто обновление, – мурлыкал он, обводя клиентов взглядом, обещающим райские кущи за умеренную плату, – мы предлагаем… перерождение. Возможность стереть случайные мазки вашей биографии и нанести новые, смелые штрихи. Стать тем, кем вы всегда хотели быть, но боялись или ленились».

Он подошел к кульминации. Сейчас должен был родиться тот самый, главный образ, та метафора, которая вонзится в их пресыщенные мозги и заставит подписать контракт на сумму с девятью нулями. Он открыл рот, готовый извергнуть словесный бриллиант…

И… ничего.

Пустота. Абсолютная, звенящая, как вакуум между галактиками. Там, где секунду назад бурлил океан идей, теперь была сухая, потрескавшаяся пустыня. Слова, которые он знал наизусть, которые повторял во сне, испарились, будто их никогда и не было. Мозг – его безупречный, отлаженный, креативный мозг – превратился в белый шум. В чистый лист.

Секунда растянулась в ледяную вечность. Улыбка застыла на его лице, как посмертная маска. Он чувствовал, как холодный пот проступает на спине, под дорогим итальянским костюмом. В ушах зашумело, словно кто-то включил помехи на всех частотах бытия. Лица клиентов начали слегка расплываться, их выжидающие взгляды казались буравчиками, сверлящими его череп.

«Говори. Что угодно. Скажи хоть что-нибудь, мать твою!» – заорал его внутренний голос, но внешний оставался парализован.