Поговорим? Ардмир Мари

1. 1

1.

Открываю письмо, долго смотрю на текст.

«Четверг, 18 июля 2019, 5:16 +03:00 от Donald Walton wenubagroup.tg0@gmail.com:

Мне повезло, я нашел тебя, Тамара.

Я выбираю тебя в Интернете, когда ищу надежную женщину, с которой я смогу
провести остаток своей жизни, как только выйду на пенсию. Я скоро пойду
на пенсию. Я ищу серьезную, честную, преданную и романтичную женщину, чтобы позвонить моей любимой и любить ее до конца моей жизни. Я хочу
женщину, которая является доброй и консервативной. Я был вдовцом в течение
нескольких лет. Я расскажу вам больше о себе с моими фотографиями, как
только вы ответите на мое сообщение. Спасибо».

А через минуту сама не заметила, как начала набирать ответ. Пальцы порхали над клавиатурой, на лице расплылась коварная улыбка, а на экране текст.

«Госпадя! Дружище, я ждала тебя всю свою жизнь.
Помирающего вдовца, выходящего на пенсию хрен знает когда, в моем случае только ждать и остается.
Наконец-то соизволил вниманием своим облагодетельствовать!
Я в восторге, нет моему счастью предела и охвата тоже нет.
Серьезная, искренняя, честная, преданная, романтичная, добавим еще порядочная, прагматичная, коммуникабельная, стойкая, добрая, консервативная, как завод консервов и даже больше. Во мне нет изъянов, одни плюсы. И потому понять не могу... какого фига я тебя ждала, себя неземную берегла, а ты, мать-перемать, женился, овдовел, а затем годы провел вдали, пока не прозрел?»

Рука взмахнула, готовясь к отправному сочетанию клавиш Ctrl+Enter, и медленно опустилась на стол. Критическое сознание вернулось. Дела-а-а! Неужели я настолько истосковалась по личному общению, что теперь бесчувственным ботам пишу ответ? С игривой несерьезностью, которая обязательно выльется в многостраничный диалог, будь это человек? С ума сойти. Три нажатия мышки, чтобы избавиться от стыда и чувства гадливости. Я не настолько обезумела, не настолько отчаялась, я вообще не отчаялась, это период такой. Себа час назад поездом отбыл в столицу, где три ближайших месяца будет безвыездно учиться, вот мне и грустно. Сейчас пройдет, сейчас растворится грязная душевная муть и станет чище.

Я не одна, у меня тьма друзей, еще большая тьма знакомых. Я не одна. Мир огромен, в нем толпы людей, которым нужна помощь, поддержка, доброе слово. Я не одна.

Мне просто скучно, и это нужно понимать и принимать.

Итак, чем заняться?

Я оглядела стол, откатилась на кресле и встала.

Книги, какой-нибудь романчик или серьезная литература от серьезных дядь и теть? Вышивка? Открытки, которые обещала подготовить и отправить? Или сделать баннер на сайт? От последней мысли мне остро захотелось сладкого и на воздух, вырваться из оков квартиры, побродить по рани серого утра. Еще только июль, но в городе уже пахнет слякотью и грязью. Или же это я везде вижу слякоть. Унылые собачники ведут на поводках не менее унылых псов, тормозящие на поворотах машины тормознуто перемигиваются фарами, на пустыре двое мужиков вяло переругиваются. Отчего-то вновь захотелось плакать или даже реветь.

Срочно нужно мороженое!

Я достала ведерко на автомате, сдернула крышку, взялась за ложку, чайную, я как-никак на диете… Или сделать коктейль? Или булочек напечь, с корицей? У меня как раз есть слоеное дрожжевое тесто в морозилке и вкусное сливочное масло для обмазки.

Себа такие любит…

Мысль об отъезде сына вернула меня с небес на землю. Он дома провел едва ли неделю, все больше по друзьям и девчатам отрывался, а я как заведенная стала рассчитывать порции и меню согласно его вкусам. В холодильнике осталось мясо, замаринованное под шашлык, три килограмма отборной свинины, которую Себа не увидел, потому что в последний вечер предпочел друзей и пиво. Впрочем, к друзьям он бы шашлык взял, так что нет сомнений - уехал к девушке, которая блюдет фигуру.

Я вздохнула с тоской, думая, что потом он женится, переберется в столицу и окончательно перестанет навещать меня, как всякий любящий на расстоянии сын. И пусть я его не рожала, только растила с восьми лет, все равно тошно и как-то обидно.

Как наяву увидела неприглядную картину будущего… Заброшенная квартира, стопки писем бумажных и тысячи электронных, покрытый пылью издыхающий на последних минутах ноутбук и мой иссохший труп на полу. Рядом отлетевший тапок и разбитая ваза, та самая, бабушкина, которую я еще в детстве раскурочила и до сих пор простить себе не смогла. Ее острые осколки с каплями крови так живо встали перед взором, что ложка застыла в мороженом, не соскоблив с него даже одну снежную крошку.

Ко мне не пришла логическая мысль, что ноутбук должен был бы стоять беззвучным, с черным экраном, что долго лежать моему бренному телу не позволят неоплата жкх-счетов и единственный наследник, что у меня не так уж много газет и писем приходит каждый месяц. Я увидела на трупе под задравшимся платьем надетое сегодня белье, и похолодела. Пусть я не в платье, а в пижамной двойке, все равно мысль о смерти, которая наступит вот прямо сейчас, уничтожила всякое желание грустить. Немедленно на прогулку, на воздух, к людям!

Только белье сменю, а лучше выкину и никогда больше…

Звонок в дверь остановил меня посредине сборов. Звонили к соседке, а я ее только вчера отправила в больницу с приступом острого живота, который должен был вылиться в ночную операцию. Лизавету Сергеевну я обещала навестить после обеда, а ее дочери позвонить после восьми. Так что звонить в квартиру соседки, а теперь уже и стучаться, мог кто-то из обеспокоенных родственников либо свидетелей Иеговы, подозрительно ранних.

Подходя к двери, я иных гостей не представляла, и весьма удивилась, когда они стали названивать мне. Неужели соседи снизу, которых заливает?

- Кто там?

- Мы, - прозвучало лаконичное в ответ, а следом и настоятельное: - Откройте.

Вопреки ожиданиям, в линзе глазка отразилась незнакомая морда верзилы с чуть заметным светлым ежиком волос, цепким взглядом из-под бровей и, судя по носогубным складкам, тяжелой жизнью за плечами. Очень тяжелой, буйно-боевой. Мордоворот самый настоящий. С подобными кадрами я старалась не сталкиваться с поры веселой молодости, поэтому и ответила как можно жестче:

– Уходите. Я вас не знаю.

- Гм, - выдал неизвестный и потянул в ухмылке уголок рта, словно бы судорогой сведенного в одну тонкую линию, отчего стал похож на маньяка. – А если по-хорошему?

- По-хорошему, у меня травмат.

- И разрешение есть? - Это был не рык, всего лишь тихий голос, от вкрадчивости которого моя спина покрылась мурашками. Надо бы все-таки поставить камеру на дверь и перепроверять непрошенных гостей у нашего участкового.

- Есть. На отстрел бешеных лис. Но если надо, я и на кабанов бумагу получу.

- Слушайте, вы…

- Всего хорошего! – решила я ничего не слушать и уже развернулась уйти, как из-за двери прозвучал знакомый детский голосок.

- Тетя Тома, это я.

Алиса?!

Я щелкнула замком, толкнула створку. Этому ребенку я всегда открою дверь. Маленькая пятилетняя умница была лишена вертихвостки-мамы и воспитывалась отцом. Бизнесменом с небольшим предприятием и тяжелой жизненной историей за плечами. Тяжелой, потому что его дочь постоянно находилась под гласным и негласным надзором или, как сейчас, под охраной. Если отец малышки и верил в кого-то, то лишь в себя. Работу учителей оплачивал щедро, но не всегда мог найти подходящих нянечек. У Алисы они менялись каждые две недели, так что ребенок стал привыкать к менее приближенным, зато постоянным людям. Например, ко мне – соседке своей учительницы по английскому языку.

Я открыла дверь и нос к носу столкнулась с малышкой, которую верзила поднял на уровень глазка и моего лица соответственно.

– Здравствуйте. - Она смущенно помахала мне свободной рукой, во второй крепко держала любимого синего мишку. - Скажите, а Лизавета Сергеевна у вас?

- Сергеевна в больнице. Ее выпишут через неделю. Я бы обязательно позвонила тебе, но мне сказали, что ты на летних каникулах до сентября, – говорила малышке, однако на последних словах взгляд подняла на мордоворота, который внимательно осмотрел меня, а затем взялся за изучение квартиры за моим плечом.

- Каникулы закончились, - печально призналась Алиса.

- Живете одна? – вдруг спросил жизнью закаленный и попытался потеснить меня в сторону.

- Временам. - Я выставила вперед руку, остро жалея, что в ней ручка, а не обещанный травмат. – Не могли бы вы не переступать моего порога?

- Сейчас проверим, могу или не могу, - буркнул сухо.

Отобрал ручку, вручил мне Алису и без спроса вошел. Прогрохотал кроссовками по моему чистому полу. Видимой грязи не оставил, но словно бы нарушил чистоту, порядок и покой моей родной обители.

-Эй! - не сдержала я возгласа.

- Стойте где стоите, - скомандовали мне так, что не сразу нашлась что ответить.

- У папы неприятности. Пришлось вернуться, - тихо призналась Алиса.

- Неприятности – это часть взрослой жизни. Не переживай, папа разберется, ему не привыкать, - ответила ей, только сейчас заметив, что за дверью тамбура стоят еще двое из охраны, моложе мордоворота и с виду проще. Жизнь еще не помотала, но явно собиралась, о чем говорили чемоданы у их ног. – У вашего шкафчика с антресолькой в антресольке совсем ветер или как?

- Как, - ответил светловолосый парень, и верзила вернулся, с моим смартфоном в руке! Более того, он по нему с кем-то общался.