Габриэль огляделся и кивнул:

– Наэль, осмотри всё. Николо, ты знаешь, что делать.

– Конечно. Второй этаж – моя стихия, – усмехнулся тот.

Они разошлись. Габриэль остался внизу. Мысли метались, словно воробьи в клетке. Что он упустил?

Наэль опустилась на колени. – Есть следы… кто-то вошёл в грязной обуви. Мужской. Но… – она замолчала.

– Но что?

– Нет следов выхода. Только вход. И размер обуви точно не женский. А у убитой был маленький размер ноги.

– Значит, кто-то вошёл… и не вышел? Или… – Габриэль не договорил.

Николо вернулся:

– Пусто. Хоть след бы кто оставил – чувствую себя в музее.

Наэль поднялась. – Кто-то мог оставить обувь и выйти босиком. Или… сменил её внутри.

– Зачем? – прошептал Габриэль.

Мысли вновь стали клубиться. Вдруг в его голове всплыл голос. Голос мрачного прошлого. Смотри на убийство как на искусство. Как на фантастику. Не как на правду.

Он выпрямился.

– Мы должны… смотреть иначе. Мы должны представить, что это спектакль. Или танец.

Николо рассмеялся:

– Что, по-твоему, он тут танцевал? Или летал? Габриэль, ты что, вдохнул чего-то в этом табачном раю?

Габриэль улыбнулся на мгновение, но потом снова стал серьёзен.

– Мы должны найти её бывшего мужа. И допросить его. Немедленно.

Они покинули магазин, но в момент, когда Габриэль обернулся, на секунду ему показалось, что за прилавком стоит та же женщина. Стоит. И смотрит.

Но это был всего лишь отблеск света. Или нечто большее.

Он отвернулся, но тень внутри осталась.

ГЛАВА X. ДОПРОС И КАРТИНА

Было решено – найти бывшего мужа убитой женщины. Это оказалось проще, чем казалось: человек, переживший развод, бедность и крах, давно обитал в старом доме на окраине, с облупленными стенами и взглядом в никуда. Однако он отказывался говорить. Не подходить, не пускать. Лишь молча стоял у окна, как будто чего-то ждал. Или кого-то боялся.

– Что будем делать? – спросила Наэль, когда их попытка заговорить с ним закончилась глухим стуком захлопнутой двери.

Николо пожал плечами:

– Шантаж, подкуп, похищение. Классический юридический подход.

– Мы не будем его красть, – буркнул Габриэль, но глаза его загорелись.

– Но если он не пойдёт к истине… мы приведём её к нему.

Поздним вечером, когда улицы уже начали пустеть, Николо устроил «утечку слуха», будто кто-то хочет сжечь его дом. Это сработало: мужчина выбежал из дома в панике, а уже через минуту оказался втянут в карету, где его ждали Габриэль и Николо. Он кричал, звал на помощь, но, увидев, кто перед ним – вдруг замолчал. И заплакал.

– Простите… простите… я не хотел… – всхлипывал он, оседая на сиденье. – Она была слишком сильной… а я… я просто хотел быть любимым.

Габриэль смотрел на него хмуро. – Начни сначала.

– Она… она всегда мечтала быть свободной. А я – просто муж. Сидел дома. Работы не было. Денег не было. Я злился… она рисовала, уходила, не говорила… – он закашлялся. – Она смеялась, когда я говорил о детях. Сказала, что не будет жить, как её мать.

– Ты убил её? – спросил Николо неожиданно прямо.

Мужчина вскинулся. – Нет! Боже, нет… Я её… всё равно… любил.

Габриэль смотрел, не моргая. – Она рисовала, говоришь?

– Вся комната в её рисунках. И… одна картина. Она прятала её. Заматывала, чтобы не видели. Сказала: «Никто не должен знать, что я видела это».

Они обменялись взглядами.

––

В её бывшем доме стояла тишина, будто само время замерло. Свет фонаря падал на стены, расписанные женскими руками – линии, цвета, образы. Мир, в котором она жила, был ярче, чем реальность.

– Вот здесь, – сказал бывший муж, указывая на замотанный холст у стены. – Она всегда прятала это.

Габриэль подошёл, снял ткань – медленно, почти с трепетом. И замер.