‒ Не думаю, что вот прямо завтра, ‒ сдержанно ответила мама. ‒ Они ведь ещё толком и не знакомы.

‒ Ну то есть по сути-то для нас ничего не меняется, ‒ выдохнул папа с негодованием, ‒ что есть он теперь, что нет. Ещё ждать придётся, когда они наконец-то познакомятся и полюбят друг друга.

‒ Гош, да что с тобой происходит? ‒ проговорила мама встревоженно, а папа отрезал сердито:

‒ Ничего не происходит.  Устал просто, надоело, что у нас не дом, а табор какой-то. Может, бомжа ещё с улицы приведёшь? В ванной мог бы жить. Или на балконе. А то, может, чтобы твоей благотворительности не мешать и не раздражать своим мнением, мне лучше свалить куда подальше? Тоже вон ‒ в другой город.

‒ Ну что ты говоришь? Гоша!

В ванной звонко щёлкнул отпирающийся шпингалет, прервав разговор. Но сейчас-то Лера слишком хорошо понимала: просто прерваться, остановиться на середине ‒ это совсем ничего не значит. При первом же подходящем моменте всё продолжится, будет наматываться бесконечной нитью на и так уже огромный клубок взаимных упрёков. И неизвестно, долго ли он пролежит ещё безопасно неподвижным. А вдруг покатится? Из прошлого через настоящее, подминая под себя и напрочь разрушая будущее.

16. 16

Дверь распахнулась, Алина вошла, тряхнула мокрыми волосами, обнаружила Леру чуть ли не у себя под носом, озадачилась:

‒ А ты чего тут стоишь?

Лера растерянно глянула на неё. Подруга ведь совсем ещё ничего не знает. Они, конечно, обсудили вдвоём, кто мог быть тот мужчина, но тётя Галя в ответ на их вопрос сказала, что он приходил по делу, и им даже в голову не пришло подумать про такое. Что он ‒ Алинин отец. А ведь они даже похожи ‒ глаза, волосы. Только подруга чуть посветлее. И улыбаются одинаково. Или это только сейчас стало казаться?

И другое в голову не пришло ‒ да вообще ни разу в жизни не приходило! ‒ что когда-нибудь они могут расстаться. А тут даже не «когда-нибудь», вполне возможно, очень скоро.

От подобных мыслей ‒ мурашки по коже и в груди образуется мёрзлая пустота. Представить не получается, но и не надо, если достаточно только подумать и уже не по себе.

Определив по звону посуды, что мама в данный момент находилась на кухне и, скорее всего, одна, Лера бросила Алине:

‒ Пить хочу. Я сейчас. ‒ Выскочила из комнаты.

Мама действительно была на кухне, переставляла кастрюли из сушилки в шкаф. Наливая воду из графина в чашку, Лера придвинулась к ней поближе, спросила, понизив голос почти до шёпота:

‒ Мам, а отец Алину в другой город увезёт?

‒ С чего ты взяла? ‒ составляя кастрюлю в кастрюлю, откликнулась мама, скорее всего, на автомате, до конца не осознав, и только потом резко развернулась, обеспокоенно посмотрела на дочь. ‒ Откуда ты про Алининого отца знаешь?

‒ Услышала, ‒ упрямо насупившись, не взирая на возможное осуждение, честно призналась Лера, ‒ как вы с папой разговаривали. ‒ И опять спросила: ‒ Так увезёт?

‒ Нет, ‒ мама замотала головой, вздохнула озабоченно, но про то, что подслушивать не хорошо, напоминать не стала. ‒ Почему он должен Алину куда-то увозить? Во-первых, её мама здесь. Во-вторых, он теперь тоже здесь живёт. Да и раньше жил. У него дом свой. И даже где-то тут не очень далеко.

Лера задумчиво поджала губы, оценивая информацию. Пока вроде всё очень даже неплохо.

‒ А ты его видела?

‒ Нет. А где бы я могла? Если только очень давно. Мы когда-то в одной школе учились. Но он, как и Галя, меня на пять лет младше. Я таких мелких не рассматривала. ‒ она улыбнулась, но уже через секунду опять стала серьёзной. ‒ И, надеюсь, ты с Алиной ещё не поделилась новостью?

‒ А ей, что, так и не скажут? ‒ озадаченно поинтересовалась Лера.