‒ Будет достаточно, если ты признаешь Алину своей.

‒ Это как?

‒ Надо подать заявления в ЗАГС. ‒ Стоило прозвучать этим словам, у Марата брови дёрнулись, на мгновение сошлись, обозначив недовольную складку, но он быстро справился, а Галя не удержалась, улыбнулась, мотнула головой. ‒ Не бойся, не жениться. Другие заявления. На установление отцовства. От меня и от тебя. Сейчас-то, ты прав, в свидетельстве о рождении прочерк.

Теперь уже не удержался Марат:

‒ А отчество?

‒ Александровна. По моему папе, ‒ призналась Галя, опустила глаза. ‒ Извини.

‒ За что? ‒ Марат хмыкнул. ‒ Сам дурак. ‒ Сразу понял, что, кажется, не слишком уместно выразился, протянул неопределённо: ‒ Ну-у, то есть… ‒ Но в конце концов улыбнулся и честно заключил: ‒ Помолчу, ладно?

И опять он даже не намекнул на то, что Гале больше всего не терпелось услышать. Ни «да», ни «нет». Но, противореча собственным словам, то ли нарочно оттягивая время, то ли не давая ей возможности задать главный вопрос, спросил сам:

‒ А сейчас она где живёт? Одна?

И по имени Алину так ещё ни разу и не назвал.

‒ У подруги, у Леры, ‒ пояснила Галя, принялась рассказывать подробно. ‒ Она тоже из нашего дома, только из соседнего подъезда. Они ещё с детского сада дружат, а сейчас в одном классе учатся. Лерина мама Алинку сразу к себе забрала, как только я снова в больницу попала. Но там тоже всё непросто. Хотя Женя ничего не говорит, и Лера ничего не говорит, зато у Алинки-болтушки не держится. Папа у них не слишком доволен, что чужой ребёнок в семье. Ему и свой не особо в радость.

Марат слушал с интересом, притворным или настоящим. Его ведь устраивало, чтобы она и дальше разглагольствовала о постороннем. Ну то есть не совсем постороннем, но и не особо важном. И чем больше, тем лучше. Но сама она держалась из последних сил. Может, потому и стала вдруг многословной, что за болтовнёй легче было ждать, не замечая натужно растянувшегося времени?

Но ‒ нет, всё. Дольше ‒ никак.

‒ Марат, ‒ тихонько произнесла Галя, заглянула ему в глаза. ‒ Ты уже решил?

Они, наверное, полминуты, не отрываясь, смотрели друг на друга.

Неужели сейчас она услышит «нет»? «Нет, не решил. Нет, не хочу, не согласен, не могу». Но Марат кивнул.

‒ Хорошо, ‒ выдохнул, но не с твёрдой уверенностью, а с отчаянной храбростью, словно в омут бросался. ‒ Сделаем, как скажешь.

Не совсем этого Галя ждала, но ‒ что уж теперь?

15. 15

Алина мылась, а Лера сидела в комнате, рисовала, коротала минуты вынужденного одиночества. Она уже привыкла, что подруга жила у неё дома, в её комнате, почти постоянно находилась рядом. Это было даже прикольно и здóрово, ещё б причина оказалась другой, не связанной с болезнью тёти Гали.

Сквозь неплотно прикрытую дверь Лера слышала, как шумела в ванной вода, а ещё ‒ как папа несколько раз тяжело протопал туда-сюда, потом зашёл в родительскую комнату, недовольно высказал маме:

‒ Ну и долго она ещё собирается там торчать? Уже сто раз помыться можно.

‒ Гош, ну чего ты? ‒ привычно отреагировала мама, произнесла с миролюбиво-успокаивающими интонациями: ‒ Не так уж давно она и зашла. Да и тебе же не к спеху. ‒ Добавила с ласковой иронией: ‒ Ванная ‒ не туалет, терпеть не надо.

Папа шутку не оценил и, похоже, начал раздражаться только сильнее.

‒ У неё между прочим своя квартира есть и в ней своя ванная, ‒ напомнил как-то чересчур громко. Может, рассчитывал, что Алина в ванной его случайно услышит, сделает выводы. Но шум воды легко перекрывает любые голоса ‒ это точно. А вот до Леры прекрасно долетало каждое слово.

‒ Гош, ‒ по-прежнему миролюбиво протянула мама, ‒ ну ты вот сам подумай. Неужели Алине, чтобы помыться, в соседний подъезд бегать?