‒ Скажут. Галя сама скажет, ‒ произнесла мама многозначительно, легонько щёлкнула пальцем дочку по кончику носа, ‒ а не ты.

‒ Я и не собиралась, ‒ опять насупилась Лера. ‒ Что я, не понимаю?

Мама обхватила её за плечи, притянула к себе, прижала к боку.

‒ Ну, ты-то всё понимаешь. Я и не сомневаюсь. Ты у меня большая и очень умная.

А когда они в следующий раз пришли к тёте Гале в больницу ‒ Лера всегда с подругой за компанию ходила, чтобы ей не одной ‒ тот самый мужчина, Алинин отец, уже был в палате, сидел на стуле возле тётигалиной кровати, и Лера поняла, что сейчас случится, и осталась стоять у двери. Она ведь в отличие от подруги уже всё знала и, наверное, считалась сейчас посторонней. Но её не попросили выйти.

Подруга тоже нерешительно затопталась на подходе, переводя вопросительный взгляд то на маму, то на неожиданного гостя, а тот улыбнулся, хорошо так, открыто, произнёс навстречу:

‒ Здравствуй!

Алина в ответ тоже поздоровалась, дёрнула плечом, всё-таки подошла к матери, продолжая с пристальным любопытством посматривать на посетителя. Тётя Галя взяла её за руку. И неясно, для кого это было важнее: для неё самой, чтобы набраться решимости, прежде чем признаться, или для её дочки, которую ожидало необычное известие. А, ведь возможно и то, и другое. И даже Лера взволнованно замерла, услышав предназначавшееся вовсе не ей:

‒ Алин, ‒ негромко произнесла тётя Галя, сделала короткую паузу, качнула вперёд головой, помогая словам вырваться наружу. ‒ Это твой отец.

‒ Кто? ‒ недоумённо уточнила Алина.

‒ Отец, ‒ невозмутимо подтвердил мужчина.

Алина повернулась в его сторону, уставилась вопросительно-изумлённо:

‒ Вы?

‒ Ты, ‒ поправил он, но Алина только окончательно запуталась и растерялась.

‒ Я?

Её отец опять широко заулыбался, сдерживая прорывавшийся смех.

‒ Нет, не ты. Я ‒ твой отец. Просто называй меня на «ты».

Алина тоже не выдержала. Во-первых, улыбка у её отца была слишком заразительная (даже у Леры не получилось остаться безучастной), во-вторых, она и сама была слишком смешливой, вот и улыбнулась в ответ.

‒ А-а! Понятно.

Как будто вообще всё поняла, осознала, приняла и совсем ничего не имела против.

Тогда тётя Галя тоже улыбнулась, правда, совсем осторожно, едва заметно растянув уголки губ, а Лера подумала: это, наверное, даже хорошо, что первое знакомство прошло настолько несерьёзно, суматошно и бестолково. Сразу меньше условностей, страхов и натянутости. И ещё подумала, что отец у Алины такой, не боится нелепых ситуаций, и, похоже, вообще ничего не боится.

Он держался уверенно и невозмутимо. Хотя сейчас ему это давалось не так уж и просто ‒ Лера видела. Тому, кто наблюдает со стороны, а не изнутри, мелочи всегда заметней.

А он опять улыбнулся, повернул голову, и они случайно встретились взглядами. Алинин отец прищурился, дёрнул подбородком, а Лера почему-то пожала плечами, но даже сама не поняла ‒ почему? Получилось, будто поговорили, но о чём, тоже непонятно.

Может, Алинин отец спросил: «Ну как? Всё нормально?», имея в виду и себя, и происходящее, захотел узнать её мнение ‒ всё ли он делает правильно? А она сразу не нашлась, что ответить, отделалась универсальным «Не знаю». Хотя на «Да вроде всё в порядке» тоже легко подумать. Но ведь на самом-то деле, это ж она просто нафантазировала. Не было никакого разговора.

17. 17

Галку, похоже, только одно в жизни и держало ‒ беспокойство о судьбе дочери. Как только оформили все бумаги, чуть больше недели прошло, и её не стало ‒ ушла тихо, незаметно, во сне.

Может, тогда и не стоило бы торопиться, глядишь, она бы и подольше прожила. А может и нет.