‒ Куда ж ты так торопишься, солнце? Постой-ка. Подожди.

Галя вскинулась, посмотрела недоумённо. А потом… потом всё происходило, будто в кино, самом популярном по тем временам: про ментов, про гопников, про чернуху, про лихие безжалостные девяностые. И чем бы всё закончилось, лучше совсем не думать. Но появился Марат. Случайно проходил, тоже решив срезать путь, или пришёл специально, привлечённый криками и руганью.

Их трое, а он один, но не испугался. Это она испугалась, подумав, что будет только хуже, и не с ней одной, а ещё и с ним. Но это же был Марат. Он же спортсмен, натренированный, сильный ‒ не тратя времени на бесполезные слова, с налёту ударил одного, отшвырнул от Гали второго, схлестнулся с третьим.

Она вжалась спиной в металлическую стенку гаража, втянула голову в плечи, прикрылась руками, зажмурилась и глаз не открывала до тех пор, пока опять не почувствовала чужой крепкой хватки. Только теперь это был Марат ‒ стиснул её ладонь, дёрнул, потянул за собой, пользуясь моментом, пока противники не прочухались.

‒ Пошли. Быстро. Быстро! Шевели ногами.

И она шевелила. Хотя с трудом поспевала за ним, спотыкалась, едва не падала. Но он не отпускал, крепко держал, очень крепко.

Остановились только во дворе, недалеко от Галиного дома, перевели дыхание. Марат сплюнул, и на белом снегу появились ярко алые пятна.

‒ У тебя кровь, ‒ прошептала Галя, заглядывая Марату в лицо. ‒ Как же теперь? Очень больно?

‒ Совсем не больно, ‒ со всей убедительностью заверил Марат. ‒ Фигня. ‒ Вытер кровь тыльной стороной ладони.

Она нашарила в кармане платок, протянула:

‒ Вот, возьми! Или пойдём ко мне. Надо же обработать. Перекисью или…

‒ Да ладно тебе суетиться, ‒ остановил Марат, отмахнулся беззаботно. ‒ Было бы из-за чего. И ты, что, не знаешь? Шрамы украшают мужчину.

У него губы разбитые, а он всё равно улыбался и шутил, а Галя, словно заворожённая, глаз от него не могла отвести.

Он ей и раньше нравился, но она в его сторону даже и не смотрела. Смысл? А тут посмотрела, и разглядела, и стало не оторваться.

‒ Ну, пока. Больше не ходи чёрт-те где, ‒ прощаясь, произнёс Марат, и Галя пообещала, прилежно и рьяно:

‒ Не буду.

И потом всегда верила, если чего-то случится, Марат появится непременно, и всё с ней будет хорошо. Вот и сейчас ‒ он же не пройдёт мимо. Но время текло, а Марат всё не звонил. Хотя она же сама его просила не торопиться, подумать, как следует. А он всё не звонил. День прошёл, и ещё один.

Сначала Галя, куда бы ни выходила из палаты, всегда брала телефон с собой, потом ‒ перестала. И ‒ надо же! ‒ он зазвонил именно в тот момент, когда её не было. И хотя имя высветилось на экране, она, стараясь сдержать чересчур громкие удары сердца, всё равно неуверенно уточнила:

‒ Да. Марат?

‒ Я, ага, ‒ подтвердил он. ‒ Слушай, Галь, я подъеду сегодня? В то же время, как ты говорила. С трёх же? Правильно?

‒ Правильно.

‒ Ну всё тогда. Не обещаю, что ровно в три, но подъеду. Точно.

Он, как всегда, был жутко занят, спешил. Подолгу находиться в одном месте и ничего не делать ‒ подобное он переносил с трудом.  Совсем не переносил. И когда вошёл в палату, убедившись, что никого посторонних нет, заговорил сразу с порога, ещё на ходу.

‒ Привет! Как ты?

‒ Как обычно.

Он приблизился, уселся на тот же стул.

‒ Слушай, Галь, ты можешь объяснить, что ты конкретно от меня ждёшь? Про «забрать» я понял. Но это же просто так не сделаешь. Ведь, судя по всему, по документам я ей никто. Значит, придётся какие-то справки собирать, разрешения. Все эти органы опеки. Там же много всего. Я узнавал.

Он узнавал. Про справки, про документы. Всё по-деловому. Однако совсем не торопился сказать, согласен он или нет.