– Завтра! Уже завтра!

– Ну, наконец-то! Боже мой, наконец-то! Сегодня!

С раннего утра Ксюша не находила себе места. Ведь уже этой ночью она вернется к своим любимым! К доченьке и мужу. И больше никогда! Никогда!! Никогда!!! Не подойдет к проклятому зеркалу. Пусть Есения говорит что хочет, но отныне все свои проблемы Золотова будет решать сама, как бы трудно ей ни было!

Девушку буквально трясло от волнения. Она не могла дождаться, когда, наконец, в комнату за стеклом заглянет ночь. Время тянулось и тянулось, словно издеваясь и в очередной раз наказывая Ксюшу за неосмотрительность и желание пойти по пути наименьшего сопротивления.

И вот в конце концов в отраженной комнате стало темно, до Ксении начали доноситься характерные вечерние звуки – Оксанкино недовольное кряхтение, которое она издает перед сном, когда ее укладывают в кроватку, потом тихий звук телевизора от соседей, которые были поклонниками программы «Время» и никогда ее не пропускали. Девушка с волнением ждала, когда в комнату войдет муж, который сильно уставал и ложился обычно рано. Она волновалась, что его присутствие может помешать проведению обряда, но надеялась, что ее временная замена что-нибудь придумает по этому поводу.

Однако время шло, но Сергей так и не появился. Зато появилась Есения и, спокойно опустившись на пуфик перед зеркалом, насмешливо произнесла, глядя в горевшие ожиданием глаза напротив:

– Ну что, не терпится?

Ксюша, заняв зеркальную позицию, даже не стала отвечать на этот риторический вопрос. Она внимательно смотрела на свое отражение, подмечая произошедшие за истекший месяц изменения. А они были, и были весьма заметными, и не сказать, что все они приводили Золотову в восторг.

Во-первых, бросалось в глаза наличие новой одежды, причем такой, которую сама девушка вряд ли бы себе рискнула выбрать. Например, вот этот полупрозрачный черный пеньюар, в котором сейчас красовалась Есения, вызывал у Ксюши такую же черную зависть, потому что сама бы она смущалась и горбилась бы в подобной эротичной вещичке, а на собеседнице он смотрелся весьма органично.

Во-вторых, прическа. Длинные волосы Ксении, которые она заплетала в косу, превратились в асимметричное каре, делавшее лицо в отражении более утонченным, но и более взрослым. Этому способствовал и новый цвет волос – горького шоколада, подчеркивающий светлую кожу и добавляющий яркость серым глазам. Смотрелось все очень красиво, но очень уж непривычно. Зря все-таки она отказывалась от наблюдения за происходящим в эти три недели, глядишь, успела бы привыкнуть и не пялилась бы сейчас, как баран на новые ворота на эту измененную версию себя. И это удивление вылилось в вопрос-наезд прежде, чем Ксюша успела удержать его:

– Почему ты не спросила моего разрешения прежде, чем так кардинально менять мою внешность?

– А что, должна была? – ехидно изогнув бровь, переспросила Есения. – По-моему, твоя внешность простушки уже давно вышла в тираж. Женщиной должны восхищаться, а не плакать от жалости, глядя на нее. Я тут, понимаете, стараюсь, можно сказать, из кожи вон лезу, а вместо благодарности – сначала сплошной игнор, а теперь и претензии.

Золотовой против воли стало стыдно. Действительно, что это она с упреков начала? Что, разве нет более важных вопросов?

– А Сергей где? Он нам не помешает? – решила девушка затронуть более важную тему.

– Не волнуйся, он сегодня не появится, – усмехнулась собеседница и добавила, прочитав на лице в зеркале изумление, – в командировку его отправили. Между прочим, как только он начал нормально дома себя чувствовать и стал похож на уравновешенного человека, ему сразу же повышение предложили. Так что можешь и за это меня поблагодарить. Поэтому мы можем теперь себе позволить и Оксанке няню нанять, и бабушка у нас теперь всегда на подхвате, и по хозяйству помощница раз в неделю приходит – генеральную уборку в квартире делает.