Андрюха отпрянул, стукнулся затылком о стену. Алёнка вскочила и, вытаращив глаза, уставилась на Тимоху. Павлик нацепил очки и, оцепенев, тоже рассматривал непонятное нечто, которое только что заговорило с ними.

Андрюха пришёл в себя первым.

– Ты, это… Ты, …в общем, …кто?

Тимоха сидел на краю тумбочки и с независимым видом болтал ногами.

– Это мой друг. Тимоха. Я его нарисовал.

Брови у визитёров поползли кверху. Три пары глаз недоумённо уставились на Никиту.

– Как это? – Выдохнула Алёнка.

– Это мой друг! Я его нарисовал, а он ожил.

– Да, ладно…?! – Андрюха наморщил лоб, брови сдвинулись к переносице. Алёнка медленно опустилась обратно на кровать. Павлик всё ещё тормозил.

В девочке проснулось любопытство.

– А ты взрослый, или как мы?

– Я не как вы, но и не взрослый.

– А где ты живёшь? – не унималась Алёнка.

– Так выходит, что здесь.

"Прицепилась…", – Никита глянул на девочку с интересом.

– А что ты ещё можешь? Ты так лихо скачешь… – Павлик пришёл, наконец, в себя.

Тимоха широко улыбнулся.

– Я много чего умею. Вещь из рисунка сделать. Так нарисовать, что оживёт. Перемещаться мгновенно. Мыслями обмениваться, если найдётся, с кем.

– Вот это способности! – Простодушное лицо Андрюхи выражало восхищение.

– Правда, оживить рисунок можешь? – Павлик смотрел недоверчиво.

– Вот носорога, к примеру. Он, в самом деле, оживёт, если нарисуешь?

– Да! Слабо, показать? – У Андрюхи загорелись глаза.

– Легко. – Тимоха скакнул на стену над тумбочкой. Появился носорог.

Несколько мгновений рисунок оставался рисунком. Затем обрёл объём, зашевелился. Комнату заполнила вонь затхлой воды и тины, раздалось угрожающее ворчание. Зверь сопел, раздражённо мотая головой. Он действительно был живой. Злобный взгляд утонувших в складках нависшей кожи крохотных глаз не предвещал ничего хорошего.

Алёнка зажмурилась, ладони закрыли лицо, ноги поджались, словно под ними ползал крокодил. Павлик вскочил на подоконник и выглядывал из–за занавески. Андрюха сам не заметил, как нырнул под кровать. Никита сердито бросил:

– Тимоха, хватит!

Графитовый друг вернулся на тумбочку, носорог исчез, словно его и не было.

– Ну как?

– Ты, это… Ты больше так не надо! – Андрюха с трудом подбирал слова, выбираясь из–под кровати.

Пашка слез с подоконника. Побледневшая Алёнка осторожно опустила ноги, косясь на стену.

– Ладно. Простите. Я не хотел напугать. Но, вы же сами попросили, – человечек потёр нос и тихонько чихнул, – я сейчас что–нибудь другое нарисую. Дверь. Вот.

Появилась дверь. Выглядела она настоящей. Тимоха уселся на плече у Никиты, тоненькая рука ухватилась за ворот футболки.

Алёнка подошла к стене, потрогала. Это, действительно, была дверь. Девочка помедлила и осторожно толкнула створку.

.

Как это произошло, понять никто не успел. От оглушительного воя воздушного вихря заложило уши. Словно в гигантскую воронку, всех утянуло в распахнутый проём. Очнулись, лёжа на земле, среди мха и папоротников. Лёгкие заполнил прелый, душный воздух. Тяжело, маслянисто пахло травами и пованивало гнилью. Издалека доносился грохот падающей воды, от вскриков животных по телу расползались мурашки. Вокруг высились могучие стволы хвойных и пальмовых гигантов, у их подножий извивались мощные, спутанные в клубки корни. Свисающие гроздья одеревеневших лиан походили на скелеты и пугали своим видом.

– Джунгли, – прошептал Павлик. Он стоял на четвереньках, растерянно озираясь. Руки шарили по земле. Наконец, ему удалось найти очки, свалившиеся при падении. – Это точно, джунгли. Но, …это же невозможно. – Он сжал виски. Только что надетые очки оказались в дрожащих руках.