Когда мама захотела научиться играть на пианино, то инструмент появился в квартире через пару дней. И больше в память о нём она продолжала заниматься музыкой и после его смерти, уверенная в том, что это было бы ему по душе.

Дедушка был намного старше бабушки. Бывший фронтовик. Вся его семья – родители, жена и двое детей – погибли во время Отечественной войны. Родных больше не было. Бабушка тоже потеряла всех близких людей в войну. И в девять лет оказалась в детском доме.

Потом она окончила медучилище и работала в областной больнице, где и встретила своего будущего мужа. Он проходил обследование – давали о себе знать фронтовые раны.

Ей тогда было чуть больше двадцати, а ему уже за сорок. Но между ними, наверное, с первого взгляда возникли сильные чувства. Через несколько месяцев они поженились, а ещё через год родилась моя мама. Больше детей у них не было. Хотя оба хотели.

Если о дедушке бабушка и мама говорили охотно, то о моём отце никогда не шло разговоров. Мама их не любила. Когда я была совсем маленькой, на мой вопрос, где папа, она ответила, что он умер. Но в доме нигде не было ни одной его фотографии.

А дальнейшие расспросы, которые я предпринимала уже в более старшем возрасте, мама пресекала, умело переводя разговор на другую тему. Ничего добиться и от бабушки я не смогла. Так и остался для меня мой папа – тайной за семью печатями.

В моём свидетельстве о рождении в графе «отец» стоял прочерк. Отчество у меня было такое же, как у мамы. И я уже оставила попытки выяснить, кто же на самом деле мой биологический родитель.

Теперь же в моей жизни мог появиться отчим, который ещё чего доброго вздумает меня воспитывать.

Чтобы развеять эти тревожные мысли, я села за пианино. Любимый Шопен всегда действовал на меня успокаивающе. Вальс до-диез минор и сейчас не подвёл. Я целиком и полностью погрузилась в музыку, привычно касаясь клавиш, забыв обо всём на свете, вспоминая, как звучала эта мелодия в машине таксиста – этот мужчина не выходил у меня из головы.

Я не услышала, как открылась входная дверь – сидела спиной и не видела, что в комнату вошла мама со своим гостем.

– Доченька, знакомься, это Виктор Сергеевич, – сказала мама, когда я, доиграв, встала и обнаружила, что в квартире уже не одна.

Я смотрела на гостя и не могла поверить своим глазам – словно ожившее воплощение моих грёз, передо мной стоял тот самый мужчина, который недавно подвозил нас с Верой.

Я смутилась и заметила, что и он меня узнал и так же был удивлен. Я посмотрела на него, взглядом умоляя, не сообщать маме, что мы встретились не в первый раз. Виктор Сергеевич понял мою безмолвную просьбу и едва заметно кивнул.

Напряжение немного сгладилось, когда мама поставила в вазу гвоздики, с которыми она пришла, и предложила всем вместе приготовить ужин.

Накануне на рынке она купила овощи, получив оплату за частные уроки музыки. А Виктор Сергеевич принес упитанную домашнюю курицу, которую он собирался запечь сам по особому рецепту.

– Спасибо, что не выдали меня, – смущаясь, сказала я ему, когда мама вышла из кухни, чтобы принести из серванта блюдо для курицы.

Он только улыбнулся в ответ.

Стол накрыли в гостиной. Мама достала лучшую скатерть и парадный столовый сервиз. Из привезенных мною продуктов взяли банку горошка для салата и палочку колбасы, которую мама тонко нарезала и красиво уложила. Торт «Наполеон» она испекла накануне. И теперь этот десерт красовался на столе.

Виктор Сергеевич не уставал говорить маме комплименты. Улыбка не сходила с её лица. Я понимала, насколько важен для неё этот мужчина, и старалась быстро и чётко выполнять мамины просьбы и при этом не смотреть на гостя.