Падение. Удар затылком о скамейку. И потеря сознания.

Очнулся Флаури от ледяного душа. Над ним с встревоженным лицом суетился Фрагон, трактирщик местного заведения. Он судорожно поливал его из ковшика дождевой водой, зачерпывая из дубовой бочки, что стояла у входа в трактир. Он открыл глаза и увидел, что лежит уже не на земле, а на скамье в «Сокровище Гарада». Вокруг, помимо трактирщика, не было ни души. Голову разрывало на части. Пробивавшийся сквозь мутноватое окно солнечный свет заставил зажмуриться. Фрагон заботливо надвинул занавесь.

– Ну и досталось тебе сегодня! Что не поделили-то? – как-то робко осведомился седовласый мужичок сорока пяти лет, понимая, что может и не услышать ответа.

И все же Флаури ответил:

– Деньги мои не поделили. А что, я долго тут спал? – с видом полной обреченности глухо вымолвил он.

– Да я тебя уже минут двадцать тут поливаю! Испугался совсем. Когда я выбежал, двое лупили тебя палками… Лежащего!!! Без сознания!!! Двое других поднимались в то время с земли, а у самого толстого, Грен, по-моему, его зовут, все лицо было в крови. Похоже, ты выбил ему пару зубов. Как увидели меня, так врассыпную! Думаю, что тебе может еще и от его родителей достаться! Что будешь делать-то?

Флаури зло улыбнулся:

– Я же ему обещал! – не обращая внимания на причитания Фрагона, негромко произнес он. – А он не поверил! У вас есть что-нибудь холодное?

Дикая боль вновь предательски накатилась. Было ощущение, что болит абсолютно все от макушки до пят.

Фрагон закивал и убежал в кухню.

«Терпи, терпи, Флаури! Не зря ты сегодня схлопотал! Ответил так, что толстый червь теперь раз десять подумает, прежде чем попытаться тебя обчистить!» – успокаивал он себя, не замечая, как Фрагон накладывает ему на голову промоченную в ледяной родниковой воде повязку.

* * *

На востоке, за Раскаленным хребтом, пробивались сквозь белые кучевые облака первые лучи утреннего солнца. Постепенно поднимаясь, оно заливало пока неярким, но уже теплым, согревающим светом все окружные равнины и холмы, разгоняя сгустившийся местами ночной мрак. Туманная пелена, словно укрывавшая на ночь от промозглого холода обширные зеленые луга, медленно расползалась, гонимая легким ветерком, и незаметно исчезала, оставляя после себя на траве бисеринки росы, которая отливала алмазным блеском в лучах встающего светила.

И, казалось, будто Дьервенмарскую равнину посетило неведомое волшебство; будто не природа дарит чудным местам такую мифическую красоту, облачая их в драгоценные одежды, а кто-то иной, божественный…

Да, здешняя природа сейчас очень сильно напоминала своей именно божественной красотой чудные эльфийские леса. Даже нимфы, наверное, не способны создать такое величественное и таинственное место, какое открывалось перед глазами путника, попавшего в страну эльфов.

Позади остался долгий и опасный переход сквозь хищный массив Мертвого леса, ставшего обиталищем всяческих неведомых тварей, нападавших на каждого, кто осмеливался потревожить их. Ни в одной летописи нет упоминания о тех, кто выжил, путешествуя через мрачные земли. Хотя сказаний в городских библиотеках о храбрецах, сгинувших навеки, не счесть. Отсюда и прозвали с виду ничем не примечательный, ютившийся вдоль Раскаленного хребта лес Мертвым.

Чтобы пробраться через густые заросли, нужно было обладать невероятной ловкостью, способностью ощущать каждый кусочек земли под ногами, передвигаться абсолютно бесшумно. Ходили слухи, что сами боги наполнили ненавистью когда-то прекрасные места, то ли пытаясь оградить людей от неведомой опасности, то ли скрывая от них нечто особенное, обладающее тайной силой. А кто-то говорил, что здесь спрятались остатки воинства демонов и тварей Глубинных Миров, что попали в Эруад в результате противостояния самих богов. Тогда врата в Глубины Сущего не контролировались Высшими Силами. Нечисть выползла из мрачной утробы и бросилась безжалостно пожирать живых существ. Правда, никто так и не смог достоверно доказать те или иные версии.